Преступления страсти. Месть за любовь - Елена Арсеньева Страница 5

Через два часа насмерть перепугавшаяся Марго и вся ее свита, побросав вещи, верхом во весь опор мчались в сторону Франции. Через пять дней измученные беглянки прибыли в Ла-Фер, принадлежавший герцогу Анжуйскому. Франсуа был уже там и с нетерпением ждал сестру. В тот же вечер Марго позабыла о своих клятвах никогда более не предаваться кровосмесительной связи и решила испробовать, каков он теперь, братец Франсуа… В течение двух месяцев множество сеньоров из Фландрии посещали герцога в Ла-Фере и осуществляли кое-какие приготовления к походу против испанцев. И каждому, кто его посещал, Анжуйский дарил в качестве сувенира золотую медаль, на которой были изображены его собственный профиль и профиль сестры.

Свидетели уверяют, что они «ложились в одну постель, нежно прижавшись друг к другу, на глазах у горничных», при всех обнимались без малейшего стыда. «Франсуа без конца, — писала Марго в «Мемуарах», — повторял мне: «О, моя королева, как мне хорошо с вами. Мой Бог, быть рядом с нею — это ли не рай со всеми его наслаждениями, а там, откуда я прибыл, сущий ад, кишащий фуриями и полный страданий». Мы провели вместе около двух месяцев, которые пронеслись, как два кратких дня, и были постоянно счастливы».

Надо сказать, в это время у Марго появилась одна черта — она и всегда любила приврать, а теперь стала врать постоянно. Дело в том, что она неосторожно проболталась своей придворной даме, мадемуазель де Монморанси, что перестала получать от мужчин то наслаждение, которое они ей давали прежде. Мадемуазель де Монморанси была пятнадцатилетней любительницей наслаждений, то есть ровно вдвое младше Марго. Строго говоря, Марго вполне могла иметь дочь таких лет. И малышка имела глупость, услышав неосторожное признание, посмотреть на свою королеву с искренним сожалением и пробормотать что-то вроде:

— Ну оно и понятно в вашем возрасте, ваше величество…

Марго едва не откусила себе язык. Она с удовольствием выгнала бы Франсуазу де Монморанси из числа своих фрейлин, однако род Монморанси был не таков, чтобы с ним можно было не считаться. Монморанси могли так настроить против нее братца Генриха, что все предыдущие неприятности, испытанные Марго по его вине, вообще ничего бы не значили! Поэтому ей пришлось проглотить обиду — и прикусить язычок. Отныне Марго во всеуслышание восхваляла всех своих любовников напропалую и завиралась порой до того, что сама начинала верить в доблести того или иного кавалера. Это проскальзывало даже на страницы ее вовсе не правдивых «Мемуаров». Однако все же кое-кому из придворных дам она иногда жаловалась… Именно благодаря им постельные огорчения обворожительной Марго и стали ведомы современникам и потомкам.

Тем временем события приняли такой оборот, что Маргарита должна была покинуть брата. Иначе ее объявили бы вне закона. Король Генрих III настоятельно рекомендовал ей уехать в Нерак, где находился ее муж.

Мысль о встрече с супругом заинтересовала Марго. Все-таки Франсуа уже поднадоел ей, а изменять ему с офицерами его свиты было не вполне пристойно — ведь он был в курсе каждого шага сестрицы… и мог быть очень ревнивым, злобным и мстительным… Марго порадовалась, что маменьке в свое время взбрело в голову выдать ее замуж, и, пролив при прощании с Франсуа приличное количество слез, равным образом притворных и правдивых, она со свитой отправилась в Нерак.

В пути королева Наваррская должным образом тренировалась, чтобы пылко принять супруга в свои объятия, буде он захочет посетить ее постель. Среди сопровождавших ее мужчин она выбрала молодого человека, мужскую силу и искусство которого она уже имела возможность оценить во время остановок. Она называла его «мой маленький дорожный любовник».

Гийом Распо играл на лютне и входил в состав частного квартета королевы. В Этампе Маргарита пригласила его в свою комнату под предлогом, что хочет послушать, как он играет соло. Отныне они играли вместе, дуэтом, почти каждую ночь.

История эта стала известна не только среди сопровождающих Марго лиц, но и среди населения тех мест, через которые проезжал кортеж.

Во время остановки в Шинонском лесу Марго вместе с Гийомом Распо углубились в чащу. Выбрав уютную поляну, они решили предаться любви. Неожиданно раздался треск ветвей, и любовники, подняв головы, увидели великолепного оленя, который стоял совсем близко. Храбрый лютнист всем телом, словно щитом, прикрывал Марго. Олень оказался любопытен. Он приблизился, обнюхал не смевших пошевелиться любовников, а потом своим огромным языком лизнул Марго в лицо. Она едва не лишилась чувств!

На счастье, тут на поляне появилась толпа крестьян, и олень скрылся в лесу. Один крестьянин сказал, внимательно разглядывая Марго и Гийома, по-прежнему лежавших в той же сакраментальной позе, в какой их застал олень:

— Вы можете встать, он убежал.

Гийом пробормотал:

— Спасибо! — Но не встал.

Как говорит мемуарист, поведавший сей исторический анекдот, «лютнист и королева Наваррская, оставаясь прижатыми друг к другу и напоминая животное о двух спинах, хотя Гийом Распо давно лишился всяких сил, не решались подняться из боязни обнаружить свой срам».

Тут только крестьяне поняли, что молодой человек не просто так прикрывает своим телом даму! Всех их охватил столь неудержимый и громогласный хохот, что на смех сбежались многие дамы из свиты.

Сообразив, кто такая Маргарита, крестьяне разбежались, опасаясь порки: ведь они подняли на смех королеву! И только после этого любовники смогли «привести себя в порядок, принять невинный вид собирателей цветочков и вернуться к своей карете».

В дальнейшем путешествие продолжалось без осложнений, и 2 октября королева Наваррская встретилась со своим мужем в городе Ла-Реоль. Генрих не выказал особой радости при виде супруги, зато в ее свите разглядел мадемуазель де Монморанси…

Так начался один из самых бурных романов будущего короля Генриха IV с женщиной, которая войдет в историю его жизни как прекрасная Фоссез. А Марго похвалила себя, что не поддалась первому импульсу и не выгнала малышку Франсуазу еще в тот, прошлый раз. Ведь, зная, что ее муж — натура непостоянная, порхающая, Марго подумала, что при этой малышке, зависящей от нее, риск получить от мужа развод заметно уменьшается. Ей также казалось, что она сможет использовать новую связь короля для оправдания собственного беспутства в глазах окружающих…

По свидетельству Сюлли, старый замок, принадлежащий дому Альбре, был далеко не так благоустроен, как Лувр. Не было в нем и привычного веселья. Принцы-гугеноты, окружавшие Генриха Наваррского, отличались суровым нравом, демонстрировали сверх меры добродетель и презрительное безразличие к увеселениям.

Марго же, наоборот, обожала роскошь, удовольствия, балы, и потому она решила, не откладывая в долгий ящик, изменить тягостную атмосферу, царившую в Нераке.

Сразу же по своем приезде она устроила несколько веселых танцевальных вечеров, во время которых Гийом Распо и его друзья привели наваррцев в замешательство, сыграв для них танец «Вольта» в новом трехдольном размере, от которого Генрих III был просто без ума и который немцы впоследствии окрестили Walzer, прежде чем он распространился повсюду под названием «вальс»…