Кольцо Афродиты - Дина Аллен Страница 5

Дайане было приятно, что отца окружают высококлассные ученые-специалисты. А вот видеть зависть кое-кого из коллег в этом окружении по отношению к Казимиру Садовскому, когда два месяца назад тот вошел в состав научной экспедиции, работавшей на борту «Исследователя», было противно. До чего слабы люди! – поневоле думалось ей.

Да, этому человеку многое было известно о собственном происхождении, и он отслеживал свои корни, погружаясь аж в темные глубины средневековья. Кому какое дело? Как будто все эти недоброжелатели появились на свет из воздуха, и у них не было предков, живших в те же самые времена. Вместо того чтобы завидовать, попробовали бы лучше разобраться, кто и чем прославил их фамилию, а кто из предков для этого ровным счетом ничего для этого не сделал. Кому из прадедов и прабабок повезло в жизни, а кому нет… Надо сказать, что зависть коллег абсолютно не трогала профессора-аристократа. Он ее просто игнорировал. А хватка и опыт наследника Радзивиллов позволили привлечь для работы в морской экспедиции самых высоких профессионалов своего дела. Отец Дайаны это понимал и ценил усердие своего ассистента.

Но потом… Потом Казимир Садовский изъявил желание быть с девушкой в более интимных отношениях и стал напрашиваться на роль близкого друга. А ей это было совсем ни к чему, ну совершенно не нужно!

А уж в тот кошмарный момент качки ей тем более неприятно было находиться с ним рядом, ведь в желудке у нее творилось Бог знает что и сильно кружилась голова.

Поистине, нет ничего на свете страшнее морской болезни. Все, больше она никогда, ни за какие коврижки не согласится пойти в морскую экспедицию. Путешествовать можно на поезде, в автомобиле, на самолете, на океанском лайнере… Но на таком корыте, как «Исследователь», НИКОГДА!

Итак, профессор Садовский находился тогда рядом с ней на верхней палубе. А поскольку он стоял с подветренной стороны, сладковатый запах его ужасного цветочного одеколона «Сны Флоры» мешал дышать ей свежим морского воздухом. А когда Казимир Садовский прошептал ей на ухо пару шутливых комплиментов, она была готова умереть от ощущения мерзости и в желудке, и на душе.

Еще бы, ведь он совершенно не ко времени напомнил ей о еде! Глаза у девушки, по его мнению, были цвета свежего шпината. А цвет волос был подобен цвету зерен консервированной кукурузы, которую подавали за завтраком в кают-компании. Вот так, каких-либо более уместных сравнений у него не нашлось!

Да уж, после, сидя недалеко от него за столом, краем глаза она видела, что молодой профессор завтракал с удовольствием, улыбался и облизывался при этом как кот. Хотя и другие члены экспедиции и команды судна ели с аппетитом, словно всем было приятно издеваться над бедной девушкой. Брр, еда! Отвратительный запах еды! Зачем только Дайана вышла к завтраку?

Она возненавидела этого парня всего целиком, от расчесанной на прямой пробор светло-рыжей шевелюры и фатовских усиков до эксклюзивных кожаных башмаков ручной работы, сшитых на заказ.

Дайане хитростью едва удалось отделаться от него, она попросила принести из судовой библиотеки один из номеров журнала «Нейча», где была напечатана еще не прочитанная ею статья о загрязнении морей. И, когда он отправился выполнять это задание, еще пару минут постояла на шлюпочной палубе в совершенном одиночестве, наблюдая, как постепенно угасает на западе день. Да, тогда и ее собственная жизнь чуть угасла от мучительных приступов тошноты, подумалось ей.

Океан, как всегда суровый и бесконечный, не навевал веселых мыслей. Кроме того, перегнувшись через планширь, девушка скормила акулам то, что с трудом проглотила на завтрак. Как стыдно, как тошно, и нет никакого выхода! Хорошо еще, что один только Чарли оказался свидетелем ее слабости…

Неутомимый вертлявый верный дружок! Он все продолжал приглашать ее порезвиться. Но куда уж там! Не могла она с ним ни побегать, ни попрыгать, даже погладить его по влажной курчавой шерсти тоже не могла, не до того было…

Тяжело вздохнув, вытерев носовым платком губы, тщетно пытаясь избавиться от горького привкуса желчи во рту, девушка направилась в свою каюту. Как жить дальше, кому пожаловаться на ужасное существование в невыносимых условиях? – думала она.

Впереди предстояло еще несколько недель экспедиционных работ, нельзя было ссориться с коллегами отца и приходилось мириться с гастрономическими комплиментами Казимира Садовского и с запахом его одеколона. Но, главное, надо было терпеть дыхание океана и всю эту морскую жизнь. Кто сказал, что она полна романтики? Искренне жаль людей, которые всю жизнь проводят на воде.

На ужин тогда, в свой первый день в море, Дайана не вышла. Все торчала в своей крохотной одноместной каюте, страдала от приступов морской болезни и несносных запахов дожаривавшихся бифштексов, целый противень которых, как она сумела заметить, проходя мимо камбуза и невольно заглянув в открытую дверь, усердно готовил кок.

Из кают-компании до нее доносились веселые голоса, слышался смех отца. И она думала, что ее трудности – это все мелочи. Отцу врачи полгода тому назад поставили такой диагноз, что ему оставалось лишь одно – шутить и смеяться.

Конечно, он был сильным человеком, но понятно, что очередного сердечного приступа мог и не пережить. Его фигура мелькала день-деньской во всех помещениях «Исследователя», он постоянно совал свой длинный нос в работу научных лабораторий, его любили и уважали на судне все, зная, что профессор первым придет на помощь, поддержит хоть словом.

Кристофер Стемплтон много чего испытал в своей жизни, пока не получил мировое признание как океанограф и морской биолог. Дайана хотела жить так, чтобы доставлять отцу радость. Поэтому даже сегодня, в день его рождения, отлучилась из-за праздничного стола и как была – в вечернем шелковом платье и в туфлях на шпильках, – направилась в лабораторию, а оттуда в аппаратный отсек, чтобы определить, кто же на этот раз оказался в резервуаре? А что, если там латимерия или какая-нибудь другая ископаемая рыба, или же редкий экземпляр морского животного? Нет, конечно, такую драгоценность она не выпустит в океан. Для отца это будет хорошим подарком на юбилей.

Налегая всем телом на стальные рукоятки еще одной двери, Дайана завершила свой путь, сделала шаг через высокий комингс и вошла в тесный отсек аппаратной.

Здесь находился пульт управления гидравлическими насосами, средства радиосвязи с мостиком судна и иллюминатор, изготовленный по специальному заказу на военной верфи из сверхпрочного стекла. Сквозь него можно было заглянуть в резервуар из нержавеющей стали, предварительно щелкнув тумблером и включив подводный прожектор, освещающий изнутри эту огромную емкость с забортной водой. Что Дайана и сделала, привычно усевшись во вращающееся кресло перед пультом. Как всегда шумел вентилятор, исправно снабжая отсек свежим воздухом, пахнущим солью и йодом…

Вспыхнули мощные прожекторы, залили безжалостно ярким светом весь объем полости резервуара, даже высветили часть океанской бездны перед форштевнем корабля.

Увиденная через иллюминатор картина заставила девушку похолодеть от ужаса и судорожно схватить микрофон. Искаженным от страха высоким голосом она прокричала несколько слов…