Заговор Тюдоров - К. У. Гортнер Страница 5

Серое небо за окном сливалось с белесым однообразием зимнего ландшафта, размывая границу между воздухом и землей. Глядя на лес, на нагие деревья, которые раскачивал сдобренный снегом ветер, я чувствовал, как Хэтфилд, эта тихая гавань, давшая мне приют, постепенно, но неотвратимо отдаляется, тает, словно краткий прекрасный сон.

«Ты и я – вместе мы можем провести ее по пути, предначертанном судьбой. Но вначале нам нужно уберечь ее…»

Я повернулся к дивану и взял в руки донесения. Всего их было шесть, и хотя я старательно прижимал каждый лист к стеклу, в угасающем предвечернем свете было трудно – а порой практически невозможно – разобрать, что написано между чернильных строчек. Тем не менее сжатая копия, сделанная рукой Сесила, подтверждала все то, что он мне говорил: испанский посланник Симон Ренар заронил в душу королевы сомнения в безусловной преданности Елизаветы, воспользовался протестантской верой принцессы, дабы очернить ее репутацию, и обвинил ее в неких действиях, достаточно опасных, чтобы требовать ее ареста. Что это были за действия, осведомитель Сесила не говорил, возможно, потому, что попросту не знал этого. В тексте на разные лады упоминалось имя некоего Эдварда Кортни, графа Девона, аристократа, который, судя по всему, сдружился с принцессой. Я мысленно сделал пометку расспросить Сесила об этом Кортни.

Я и не представлял, сколько времени провел за чтением, покуда скрип половиц не возвестил о приближении знакомых шагов Кейт. Подняв голову, я обнаружил, что в галерее стало значительно темнее. Кейт в скромном синем платье остановилась передо мной. Окинув взглядом разбросанные вокруг бумаги, она негромко проговорила:

– Ужин почти готов.

– Ты все знала, – сказал я.

– Да, – вздохнула Кейт. – Сесил написал мне, что у него есть крайне важные вести касательно ее высочества. Он не стал вдаваться в подробности, просто утверждал, что должен поговорить с тобой. Что мне оставалось делать?

– Ты могла бы рассказать мне.

– Я и хотела, но он объявил, что желает показать тебе кое-что при личной встрече. – С этими словами Кейт снова глянула на разбросанные бумаги. – Дело, похоже, серьезное.

– Так и есть, – подтвердил я и рассказал ей о донесениях, а также о том, что извлек из них Сесил.

Когда я закончил, Кейт облизала губы.

– Храни нас Боже, опасность следует за ней по пятам, словно ведьмино проклятие! – Она шумно, с видимой тревогой выдохнула. – Я страшилась этого дня и вопреки всему тешила себя надеждой, что он никогда не наступит.

Я поднялся и взял ее руки в свои. Руки у Кейт были сильные, загоревшие от трудов в ее бесценном травяном садике, ногти коротко острижены, и кое-где под ними виднелись следы грязи. Сердце мое вдруг болезненно сжалось при мысли о том, что мне предстоит с ней расстаться.

– Если эти донесения правдивы, она нуждается во мне, – сказал я. – Одного не пойму: почему она сама нам не написала? Уж верно сейчас она должна понимать, что ей грозит опасность.

– Если так, то ничего удивительного, что она нам не написала, – промолвила Кейт.

Я взглянул на нее, недоуменно нахмурясь.

– Это случилось еще до того, как я начала ей служить, – когда ей сравнялось шестнадцать. Она оказалась замешана в изменническом заговоре, который устроил дядя ее брата Эдуарда, адмирал Сеймур. Заговор был раскрыт, адмирала обезглавили. Елизавета подверглась допросам с пристрастием, а нашу дорогую мистрис Эшли поместили на некоторое время в Тауэр. Поведав мне обо всем этом, Елизавета сказала, что то было самое страшное время в ее жизни. Она поклялась, что никогда более намеренно не подвергнет опасности никого из своих слуг. Она не написала потому, что хотела уберечь тебя. Ты, наверное, сочтешь меня эгоисткой, но я хочу того же самого.

– Если б ты и впрямь этого хотела, то сожгла бы письмо Сесила и заперла дверь на засов.

– Признаю себя виновной. – Кейт опять вздохнула. – Когда ты должен ехать?

– Скоро, – негромко ответил я. – После ужина мне нужно будет еще раз поговорить с Сесилом, но я полагаю, что он потребует отправиться как можно скорее. Он сказал, что время – это единственная роскошь, которая нам не по карману.

– Он умеет обращаться со словами. – Кейт слабо улыбнулась. – Впрочем, если ты уезжаешь, думаю, настала пора сделать кое-что важное и для меня.

То, что так и осталось несказанным, в этот миг встрепенулось и подступило к нам. Кейт запустила руку за корсаж и извлекла кожаный шнурок, к которому был подвешен обломанный золотой лепесток артишока, украшенный крохотным ограненным рубином.

– Ты расскажешь мне, что это такое?

У меня пересохло во рту.

– Я… я уже говорил, помнишь? Это залог обручения, знак моей любви к тебе.

– Да, но что он означает? Я знаю, что ты получил этот листок в те ужасные дни, когда мы спасали принцессу от семейства Дадли. Тебе дала его мистрис Элис, женщина, которая вырастила тебя. Почему? Каково значение этой безделушки? – Кейт запнулась, понизила голос, лишь сейчас осознав, что я не произнес ни слова. – Она связана с твоим прошлым? Сесил тоже это знает. Если можешь доверить свою тайну ему, отчего же не доверишься мне?

Она потянулась ко мне, нежно провела ладонью по щеке. Золотой лепесток покачивался на ее груди.

– Что бы это ни было, обещаю: я никогда тебя не выдам! Скорее умру. Однако же, если ты должен вернуться ко двору, подвергнуть свою жизнь бог весть каким опасностям – не думай, что можешь уехать, оставив меня одну с этой тайной! Я должна знать правду.