Таинство любви - Барбара Картленд Страница 5

— Будет сделано, ваша светлость.

В особняке герцог встретил принца Уэльского, нескольких своих друзей и цветник из хорошеньких женщин, за многими из которых в прошлом ухаживал — впрочем, быстро теряя к ним интерес.

Как всегда, прием в особняке Мальборо был великолепен, гости блистали не только своими бриллиантами, но и остроумием.

За столом герцог оказался рядом с одной из своих бывших любовниц, и она тут же задала ему вопрос:

— Это правда, Ворон, что ты решил перемениться и из черного стал беленьким, как ангел?

— Ты очень удивишься, если я отвечу «да»? — ответил герцог.

— Я слышала, что леопарды никогда не меняют свою окраску.

— Я Ворон, а не леопард, — улыбнулся герцог. — Ты что-то напутала.

— Фи, Ворон! Представляешь, каким ты станешь скучным для всех нас, если вместо прежних безумств начнешь распевать псалмы, подбирать бездомных собак и заботиться о беспризорных детях?

Герцог улыбнулся, а затем ответил:

— Между прочим, раньше меня упрекали именно за то, что я о них не забочусь.

— Ничего удивительного, — заметила Кити. — И это было вполне в твоем духе.

— Ну, зачем же ты так? — возразил герцог. — Насколько мне известно, на моей совести нет брошенных детей.

— Печально все это, — вздохнула Кити. — Послушай, Ворон, поделись секретом. Скажи, что такого ты нашел в своей невесте, чего не увидел ни в одной из женщин, которых любил раньше?

— Клеодель — лучшая девушка из всех, кого я встречал. Ты удовлетворена?

— Трудно быть удовлетворенной, зная о том, что другая женщина сумела добиться того, что не удалось тебе, — недовольно буркнула Кити.

В том же духе они переговаривались до окончания обеда. За ним должны были последовать карточные игры, но на приеме присутствовала принцесса, а она их терпеть не могла. Поэтому вскоре после полуночи гости начали понемногу разъезжаться.

— Ты рассчитываешь выиграть в этом году Золотой кубок Аскота, Ворон? — спросил принц, когда они прощались.

— Очень надеюсь на это, сэр.

— Проклятье! В таком случае, похоже, у моих лошадей действительно нет шансов, — огорчился принц.

— Вы сами знаете, как это непредсказуемо. Возможно, вам повезет, сэр.

— Ну, твоя-то удача тебя еще никогда не подводила, так что не пытайся меня утешить.

Затем принц Уэльский, который всегда хорошо относился к герцогу, подхватил его под руку и вместе с ним пошел к двери, болтая без умолку.

— Когда ты женишься, Ворон, я не хочу потерять тебя, поэтому давай-ка приезжай вместе со своей женой ко мне в Сэндингхем — устроим охоту на зайцев.

— Сочту за честь, сэр.

— И прихвати самый большой мешок для дичи, с твоей-то удачей! — добавил принц.

— Не волнуйтесь, сэр, я постараюсь не разорить вас, — застенчиво опустил глаза герцог.

И они оба рассмеялись.

Выйдя из особняка Мальборо, герцог приказал кучеру отвезти его на Грин-стрит.

Когда карета остановилась, Ворон выбрался наружу, держа в руках письмо к Клеодель и букет ландышей.

— Езжай домой, — сказал он кучеру. — Отсюда я пройдусь пешком.

Услышав такую странную просьбу, кучер удивился, но тут же сообразил, в чем дело. Он с трудом сумел сохранить лицо непроницаемым и позволил себе усмехнуться только после того, как отъехал, оставив герцога за спиной.

Герцог подождал, пока карета не скрылась из вида, а затем направился мимо конюшен к задворкам дома Седжвиков.

Он знал, что позади домов на Грин-стрит тянется большой сад. Герцог не раз прогуливался там со своими партнершами во время балов — здесь они целовались либо сидя в беседке, либо укрывшись под каким-нибудь тенистым деревом.

В сад выходила дверь конюшен, но сейчас она была заперта, а ключ от нее хранился у хозяина каждого из домов.

Впрочем, это не было проблемой для герцога, который был в отличной спортивной форме — занимался верховой ездой, фехтованием и боксом.

Парадный фрак несколько стеснял его движения, но герцог довольно ловко забрался на тянувшуюся вдоль конюшен стену и спрыгнул по ее другую сторону.

С удовлетворением отметив, что не только не испачкал, но даже не помял свои брюки, он двинулся вдоль кустов, отделявших сад от зеленой лужайки, перед которой стоял дом Седжвиков.

Этот дом был крайним на улице и несколько отличался от остальных тем, что был более старым и ветхим.

На первом этаже дома находилась столовая — уродливая длинная, узкая комната. Рядом с ней располагался довольно уютный салон с тремя выходившими на лужайку французскими окнами, а за ним — маленькая гостиная, в которой герцогу иногда разрешали посидеть наедине с Клеодель.

Над гостиной, на втором этаже, располагалась комната его возлюбленной — дверь спальни выходила на балкон. Еще один такой же балкон находился на расстоянии нескольких метров — оттуда дверь вела в комнату матери Клеодель.

По поводу балкона герцог как-то пошутил, пообещав как-нибудь спеть под ним для Клеодель серенаду — чем они хуже Ромео и Джульетты?

Но Клеодель испуганно посмотрела на герцога и сказала:

— Если ты это сделаешь, мама обязательно ее услышит и решит, что это… крайне неприлично!

— Может быть, — согласился герцог. — Зато, согласись, очень романтично, моя дорогая.

Клеодель похлопала своими чудесными длинными ресницами и робко промолвила:

— Мне нравится, что ты такой романтичный. Прямо как рыцарь из сказки, готов ради меня сразиться с драконом.

— Можешь не сомневаться, — кивнул герцог. — Ради тебя я убью сколько угодно драконов, даже самых злобных.

— Ты такой смелый, — тихо сказала Клеодель.

Поэтому герцог решил, что будет очень романтично, если завтра утром Клеодель, выйдя на балкон, обнаружит на нем букет ландышей и письмо от жениха.

Старый дом был построен так, что забраться на балкон для герцога оказалось совсем несложно.

Какое женское сердце не дрогнет, увидев, на какие подвиги готов влюбленный мужчина? Если бы что-то подобное герцог совершил в прошлом, женщина, ради которой он проделал такой трюк, была бы не просто в восторге, она бы, несомненно, тут же пригласила его зайти внутрь.

«А что, если мне, забравшись на балкон, окликнуть и разбудить Клеодель? — подумал герцог. — Может быть, и она пригласит меня в спальню?»

Того, что их услышит мать невесты, можно было совершенно не опасаться. Графиня Седжвик была глуховата, к тому же ее спальня находилась в отдалении — даже если они с Клеодель будут разговаривать в полный голос, ее мать вряд ли их услышит.

Осторожно, чтобы не помять букет, герцог пробрался через садовые кусты к дому. Здание освещал серебристый свет звезд и молодой луны.