Собачье счастье - Изабель Вульф Страница 5

Я встретила Александра чуть больше года назад, неподалеку от этих мест – в «Театре под открытым небом» в Риджентс-парке. Вместе с Дейзи и ее бой-френдом Найджелом мы решили посмотреть любимую мной «Бурю». Был один из тех редких, волшебных летних вечеров, когда луна мерцает в ясном небе серебряной монеткой. Наступил закат, и зажглись огни рампы, озаряя сцену трепещущим светом. А потом на сцену вышел Александр в роли Фердинанда, и публика приветствовала его легким гулом одобрения. Действительно, он выглядел таким красивым, да, именно красивым – прекрасное лицо с полными, изящно прорисованными губами (по таким губам хочется провести пальцем, повторяя их рисунок), отличные скулы, темные волосы, голубые глаза. Я помню, как актриса, игравшая Миранду, назвала его «божеством», [4]а он сказал ей: «Миранда! Дева мира! Диво мира!» – с таким выражением, как будто она и впрямь была редчайшим произведением искусства. И хотя я смотрела постановку этой пьесы впервые за долгие годы, многие строки остались у меня в памяти: и завораживающая песня Ариэля «Пять саженей воды над ним», и экстатический возглас Миранды «О дивный новый мир!», и, наконец, чудесный момент, когда Просперо возвращает себе былую власть. Его поступок поистине величествен – вместо того чтобы отомстить своему коварному брату, как он поклялся ранее, он прощает его.

«Прощенье благороднее, чем месть», – от этих простых слов у меня волосы встали дыбом. А потом Просперо сломал свой магический жезл, сделал шаг вперед, широко раскинул руки и попросил прощения для себя:

Хотите, чтоб простилось вам, —

Так будьте милостивы к нам.

Зрители были настолько очарованы, что начали аплодировать не сразу, а после десятисекундной паузы. Артистов вызывали не менее трех раз, а когда аплодисменты наконец прекратились, Дейзи изъявила желание отправиться за кулисы и поздравить режиссера, с которым она была знакома. Мы так и сделали, и, пока Дейзи и Найджел болтали с Джоном (так звали режиссера), я стояла в стороне, смущенно теребя программку. И вдруг, к моему удивлению, я начала беседовать с «Фердинандом». Точнее говоря, это он обратился ко мне. И я никак не могла понять, почему он обратил на меня внимание. Понимаете, из-за моего роста мне всегда казалось, что меня никто не замечает и уж тем более не испытывает ко мне никакого интереса. Я несколько растерянно сказала «Фердинанду», что мне очень понравилось, как он играл (кстати, это была чистая правда!).

– Спасибо, – ответил он, и от его улыбки мое лицо запылало. – А из вас вышел бы недурной Ариэль, – внезапно заметил он. – Вы чем-то похожи на эльфа.

– О… – Я почувствовала, что снова залилась краской. – Это… чудесная пьеса… не правда ли? – пробормотала я, пытаясь скрыть свое смущение.

– А как вы думаете, о чем она? Александр достал из кармана пачку «Житан»

и протянул ее мне. Я мотнула головой в знак отказа. О чем эта пьеса? И зачем ему знать мое мнение о ней? Он снова застал меня врасплох.

– Что ж, – осторожно начала я в то время, как он постукивал сигаретой по пачке. – По-моему, она о покаянии и примирении. О пути к прощению. О надежде, живущей во всех нас, – надежде на то, что справедливость по отношению к нам восторжествует.

Он медленно кивал, слушая меня. А потом оказалось, что все мы идем куда-нибудь выпить. Я помню, как мы брели по парку и я вдыхала изысканный аромат его сигареты. И хотя мы шли довольно большой компанией, Александр оказался рядом со мной и в пабе. Мы еще поговорили о «Буре», и он рассказал мне, что, в сущности, Шекспир придумал имя «Миранда» специально для пьесы. Я об этом никогда не слышала. Мне, конечно же, было известно значение моего имени – «дивная» от латинского mirare (дивиться, любоваться, восхищаться), – но о роли Шекспира в его создании я и не подозревала. Пока мы с Александром пили пиво, позабыв об остальных участниках вечеринки, он подробно расспросил меня о моей работе и семье и немного рассказал о себе. Оказывается, его родители – врачи, но поскольку они преклонного возраста, то уже почти не практикуют, а его дедушка, как и я, работал ветеринаром. В общем, когда – часа через полтора – мы расстались, у меня было такое ощущение, что я уже давно знакома с Александром. Провожая меня к метро – тогда я жила в Стокуэлле, – он попросил мою визитную карточку.

«Он не позвонит, – сурово повторяла я себе, пока мой поезд с грохотом несся в южном направлении. – Даже не думай. Он вел себя дружелюбно, и только».

Но Александр позвонил. Он позвонил через два дня и пригласил меня пообедать у Джо Аллена в следующее воскресенье. И, к моему изумлению, мы стали общаться.

Конечно, я считала Александра физически привлекательным, и, конечно, мне льстило его внимание, но главное в другом: он мне по-настоящему нравился. Он был так прост в общении, так умен, и, что самое важное, он меня смешил. Александру тогда исполнилось тридцать пять. Он изучал историю в Оксфорде, а, закончив университет, продолжил обучение в школе драматического искусства. Начал актерскую карьеру в Стратфорде, где ему в основном доставались роли стражников, затем десять лет проработал в репертуарном театре, а также сыграл несколько незначительных ролей в телефильмах.

– Но мне так и не удалось прославиться, – скромно признался Александр, – в отличие от некоторых моих коллег. Взять хотя бы Джеймса Пьюрфоя или Пола Райса [5]– они многого достигли. При этом они все время идут вперед, а я словно барахтаюсь на мелководье, не в силах доплыть до настоящей славы.

– Уверена, у тебя тоже все получится.

– Возможно… – Он неуверенно пожал плечами. – Никто не знает наверняка…

– Но для этого тебе следует взять хороший тайм-аут.

– Это точно… А ты когда-нибудь была замужем, Миранда? – внезапно спросил Александр.

У меня по спине побежали мурашки.

– Э… Нет. Пока нет. То есть… ни разу. То есть не была.

Он улыбнулся.

– А ты был женат?

Он покачал головой. Как выяснилось, его последний роман завершился тремя месяцами раньше, причем они с его бывшей пассией «остались друзьями». И когда я, с учащенно бьющимся сердцем, спросила о причине разрыва, Александр только пожал плечами и ответил: «У нас с ней ничего не вышло».

К концу того первого свидания я пребывала где-то в стратосфере. Я чувствовала себя на седьмом – нет, на семьдесят седьмом – небе, пока мы брели по Стрэнду в сторону метро. Я была так безумно, нелепо счастлива, что улыбалась каждому прохожему. Александр пообещал снова мне позвонить и сдержал свое обещание. Чем больше мы общались, тем сильнее я ощущала, что просто обожаю быть с ним рядом. Мне нравились его теплота, его чувство юмора, его умение говорить – он всегда находил темы для разговора, поэтому не возникало тягостных пауз. Он не был ни эгоистичен, ни по-актерски развязен, хотя обладал своими странностями. Иногда Александр вел себя очень импульсивно, как истинное дитя инстинкта: внезапно говорил или делал удивительные вещи. К примеру, он впервые признался мне в любви… в молочном отделе «Сейнсбериз». Только я протянула руку к банке греческого йогурта, как вдруг услышала голос Александра: