Маленькая ручка - Женевьева Дорманн Страница 5

— Не двигайтесь… так хорошо!

Хорошо, неужели? Он уже не понимает, спит он или бодрствует, снится ли ему эротический сон или очередной кошмар. Он хочет вырваться, но Диана — малютка Диана! Девчонка! Подружка его детей! — Диана крепко держит его, цепляется за плечи, трется об его живот. Он ощущает ее дыхание на своих губах. Сильвэн парализован от желания и ужаса.

Изогнув поясницу, ему все же удается вырваться из объятий девочки-подростка; он грубо хватает ее за руки, приковывая к матрасу, чтобы не дать ей двигаться. На этот раз она не выказывает никакого сопротивления. Она отдается ему во власть — неподвижная, улыбающаяся, словно это игра. Сильвэн удручен.

— Ты что, с ума сошла?

Она смотрит ему прямо в глаза, снова с этой раздражающей улыбкой.

— Да, — спокойно отвечает она, — я сошла с ума… Пустите, мне больно!

Сильвэн разжимает пальцы. Она слегка массирует себе запястья, не сводя с него взгляда, подтягивает колени и продолжает смотреть ему прямо в глаза.

— Вы тоже немного сошли с ума, правда?

И прежде чем Сильвэн успевает что-нибудь сделать, она быстро кладет руку ему на трусы. Через ткань она касается вставшего члена, хватает его, сжимает всеми пальчиками.

Стиснув зубы, Сильвэн закрыл глаза. На этот раз у него уже нет больше сил, и обеими своими руками он судорожно обхватывает руку Дианы. Он ненавидит ее и хочет. Она права: он тоже сошел с ума, и его предал этот дурацкий член, вставший без его желания. Без его желания? Все происходит снова, как в тот проклятый день, когда ему было пятнадцать лет, — день, который, как ему казалось, он забыл. Медосмотр в лицее. Дежурным врачом была докторша, и когда Сильвэн, голый, вошел в жаркий медкабинет, оказался один на один с молодой женщиной, которая измеряла его рост, взвешивала, он почувствовал, как его член встает — ах, совершенно против воли! В первый раз он был голым перед женщиной. Тщетно пытался он овладеть собой, мысленно заклиная этот чертов конец вести себя спокойно, вернуться обратно, исчезнуть — эрекция от этого только усиливалась под внешне безразличным взглядом докторши. И — вот не везет — это равнодушие молодой женщины еще больше смутило его, вызвав состояние невыносимого напряжения. И чем более робким, униженным и несчастным он себя чувствовал, тем выше поднимался его член.

Рука Дианы нежно его сжимает. Она больше не движется. Закрыла глаза. Рассвет освещает ее русые волосы, и Сильвэн поражен красотой этого боттичеллиевского лица с заостренным овалом, круглым, полуоткрытым ртом, с тонким рисунком век, маленьким прямым носом, высокими, разгоревшимися скулами. Пока он спал, она сняла футболку. Диана обнажена — белокурая, длинная и золотистая, с более светлым пятном от купальника на грудках и ягодицах.

Сильвэн смотрит на нее, и его гнев улетучивается. У Дианы круглая попка младенца, тонюсенькая талия, женские груди с широкими окружьями сосков, почти темными на светлой коже, и он не может оторвать взгляда от этих грудей, слегка вздымающихся от дыхания.

Да, правда: ему хочется переспать с этой негодницей, и в то же время он с ужасом оценивает свое положение. Диана, дочка Ларшана, девчонка, ровесница его детей. Она девчонка? С этим готовым отдаться телом и дьявольской маленькой ручкой видавшей виды проститутки, которую у него даже не хватает мужества оторвать от себя, настолько ее пожатие легко и приятно?

Сильвэну жарко. Кровь стучит у него в висках, его одолевают противоречивые желания побить ее, приласкать, сбросить с кровати, сжать в объятиях.

Диана открывает глаза, больше не улыбается. Она незаметно скользит к Сильвэну, сворачивается комочком у его плеча, а ее ручка по-прежнему сжимает его.

Сильвэн просунул левую руку под голову Дианы и правой рукой отбрасывает ее волосы с плеч, мягко отводит их назад. Он побежден. У него нет больше сил. Коснувшись губами уха Дианы, он глупо шепчет:

— Ну чего ты хочешь?

Теперь она лежит на нем. Он чувствует ее всю — такую хрупкую, такую горячую, такую подвижную. Ее рука поднялась до самого лица Сильвэна и гладит его.

— Я хочу, — говорит она, — чтобы вы научили меня заниматься любовью.

— Ты понимаешь, что ты говоришь?

— Да. Я все время об этом думаю. Я хочу, чтобы это были вы и никто другой.

— Ты знаешь, что я тебе в отцы гожусь?

— Это все равно, и вы мне не отец. Мой отец — взрослый человек. Немного старый. Вы — нет.

— Сколько тебе лет?

— Почти четырнадцать. Какая разница? Разве я маленькая? Ростом почти с вас… Вы меня считаете некрасивой? Я похожа на ребенка?

— Я вовсе не считаю тебя некрасивой, — шепчет Сильвэн, — но тебе не кажется, что ты могла бы немного подождать, чтобы заниматься любовью?

— Чего ждать? — спросила Диана с раздражением. — Кого? Ждать! Ждать! Вечно всего надо ждать! А я вас хочу и никого другого. Вы такой красивый…

— Замолчи, — сказал Сильвэн, хотя и польщенный, — несешь бог знает что! Ты забыла, что я женат? Ты подумала о Каролине?

— Ее здесь нет. Она не узнает… А вам тоже хочется заняться со мной любовью, я знаю.

Она резко приподнимается, опираясь на вытянутые руки, сидя верхом на Сильвэне, лаская его между ногами легким, порывистым возвратным движением, которому Сильвэн больше не может противиться. Он яростно прижимает к себе легкое тельце девочки. Он уже не понимает, что делает, что говорит. Он лижет, пожирает рот Дианы, ее плечи, груди, живот. Приказывает ей уйти, убраться — и крепко прижимает к себе. Говорит ей, что не хочет ее брать, не хочет, не хочет — и покрывает слюной, ласкает руками, языком, приоткрывает ее, съедает на ее губах стон, переходящий в мольбу. Ах… мне больно! Ах да, потише, прошу вас! Ах, да, да, да, да!

Сильвэн подскочил, когда в семь часов зазвонил будильник. Диана спала, свернувшись калачиком, с улыбкой на губах, со страшно спутанными волосами, с бедрами, вымазанными засохшей кровью, на испачканной простыне. Солнце уже пронзало лучами кроны каштанов в саду, где верещали дрозды. По счастью, в доме было еще тихо.

— Диана, проснись, пожалуйста!

Сильвэн потащил ее в ванную, поставил под душ и намылил с головы до пят, рассмешив этим девочку.

— Можно подумать — убийца торопится смыть кровь до прибытия полиции, — пошутила она.

Ему было не смешно.

— Скорее! Тебе нужно вернуться в спальню, пока не проснулись Фафа и дети. Я не хочу, чтобы тебя здесь застали!

Диана послушно натянула свою футболку с Микки Маусом и трусики и на цыпочках пошла к двери.

И только тогда Сильвэн обнял ее.

— С тобой все хорошо?

— Ну да. Я очень довольна. А вы нет?

— Ты же знаешь, что мы с тобой этой ночью сделали большую, огромную глупость…

— Очень хорошую глупость, — ответила Диана, обвивая рукой шею Сильвэна.