Духи и сигареты - Юлла Островская Страница 5

— Да? Ну не расстраивайтесь! Будем надеяться, что у вас ничего серьезного.

Девушка, в отличие от ее матери и брата, прекрасно понимала, что Алесандр не настроен сейчас разговаривать.

— А Кристина тоже в театре играла. Да, Кристин? Расскажи ему!

— Это было в Питере. Молодому человеку наверняка не интересно. Лерк…

— А Алесандр…

— Лерк, молодой человек хочет отдохнуть, а мы ему мешаем. Пойдем лучше прогуляемся. Расскажешь мне, как ты научился на лошади ездить, — рассмеялась Кристина.

— Это не смешно!

— Конечно, не смешно. До свидания, Алесандр, поправляйтесь.

— В каком районе вы живете? — Алесандр снова внимательно посмотрел на Кристину.

— На Тимирязевке.

— В Петербурге!

— Станция метро «Василеостровская». Но вам это, наверное, ни о чем не говорит, — улыбнулась девушка. — Пока.

Кристина и Валера ушли. Алесандр приподнялся на кровати и посмотрел в окно. С крыш капала вода, ярко светило солнце.

Отлично, она еще и на Васильевском острове живет. Станция метро «Василеостровская». Вам это ни о чем не скажет, разумеется. Впрочем, можно жить с кем-нибудь в одном подъезде, да так за всю жизнь и не пересечься.

Но в конце-то концов, ведь там его дом! И если эта служительница конюшни слишком часто будет мозолить ему глаза и портить своим видом панораму города, то ей придется уехать. Алесандр не станет терпеть рядом с собой эту пародию на Жанну!

Алесандр вдруг поймал себя на том, что и может, и хочет называть бывшую возлюбленную не иначе как по имени. А произнести в ее адрес какое-нибудь плохое слово, даже язык не поворачивается. Она — просто Жанна…

Да кто она вообще такая, чтобы он, Алесандр Райшер, постоянно думал лишь о ней! Он — актер, она — всего лишь переводчица; он — звезда ночных клубов, она же только и умеет, что жрет свой поганый коньяк в убогой квартирке. Эта женщина даже посуду не способна помыть. Она только и умеет, что заниматься любовью, курить и говорить по-испански. Бедный французский художник! Его она тоже скоро бросит и снова отправится на поиски новых ощущений. Интересно, кто там дальше на очереди — какой-нибудь португалец?

Ладно, хватит. Сейчас Алесандр позвонит кому-нибудь из своих питерских приятелей и будет болтать, пока не разрядится трубка или пока не истечет баланс на телефоне…

Алесандр отвернулся от окна. Телефон, одежда, паспорт, деньги, духи — да все его вещи остались в квартире этой Жанны. А она скоро улетает из Москвы с французским художником. Если бы она хотела вернуть Алесандру его вещи, она сделала бы это, когда приходила в больницу. Получается, Жанна просто запрет квартиру и уедет в аэропорт. И бог знает, когда она потом вернется.

Если бы у Алесандра было чем заплатить, он попросил бы телефон у этого пацана, позвонил в какую-нибудь курьерскую службу, и ему через несколько часов доставили бы его вещи, если Жанна, конечно, еще не уехала. Да почему он должен кого-то о чем-то просить, куда-то звонить, кому-то платить? Он сейчас же пойдет и сам заберет свои вещи. Да, он войдет в подъезд, позвонит в дверь. Она откроет, а он, молча и не глядя на нее, войдет; не торопясь покидает в сумку только то, что ему необходимо; напевая свою песенку из мюзикла, бесцеремонно выпьет чашку некрепкого чая на кухне и уйдет. А она пусть смотрит ему вслед и наконец поймет, что потеряла, и пожалеет, и, может, даже побежит за ним, будет просить остаться. Но он не обернется, не посмотрит на нее. Он гордо поймает машину — иномарку, черную, — сядет на заднее сиденье и прикажет водителю везти его на всех парах до Ленинградского вокзала. И он не обернется, нет, не обернется. Она будет стоять, такая жалкая, одинокая, будет смотреть ему вслед, вслед черной иномарке, начнет рыдать, как это делают все бабы. Ей будет холодно, потому что на ней будет только тонкая широкая рубашка и трусы, да и так уж и быть, тапочки, домашние тапочки, те, что протерлись на месте большого пальца правой ноги. И вот она будет стоять на ветру посреди шоссе, толстая, с кривыми зубами, непричесанная, глядя своими бесстыжими водянистыми глазами, как медленно и безвозвратно уезжает прочь ее счастье. Какая красивая и жестокая сцена — совершенно в его, Алесандра, стиле.

Молодой человек сделал два шага и понял, что не может идти. Не хватало еще остаться хромым в двадцать два года и бродить с палочкой по набережным Невы. Хотя что-то в этом есть: черная узкая трость, черный плащ, высокие сапоги… Ну да, не достает еще кольта за поясом.

Проклятый софит, все из-за него! И о чем только думал осветитель! Алесандр все сделал так, как его учили каскадеры на репетициях, как он делал десятки раз на спектаклях: увидел свою точку на авансцене, присел, прыгнул… А этот чертов софит так не вовремя и резко ослепил его своим ярким лучом. Алесандр был полностью сосредоточен на своей роли и совершенно не думал о Жанне, о том, как она сказала ему: «Me voy, con un pintor francés [2]. Мне было хорошо с тобой…» Не думал он об этом и все сделал правильно. Так что виноват в случившемся только софит! И еще она. Та женщина, которая испортила ему настроение перед спектаклем!

Когда Валера вернулся в палату, молодой человек попросил, чтобы тот завтра же, после выписки, съездил в квартиру Жанны на Китай-город и привез Алесандру его вещи.

— Хорошо. Ты даже не переживай, я все сделаю. Только как я узнаю, какие вещи твои, а какие нет? И вообще, впустит она меня?

— Вот ей ты эти вопросы и задашь.

* * *

Дверь открыла невысокая блондинка в широкой зеленой рубашке и широких джинсах. Голубые глаза смотрели на Кристину безо всякого выражения. Ногти на руках были неровно острижены и небрежно накрашены. Женщина улыбнулась и спросила негромко холодным низким голосом:

— Добрый день. Чем могу быть полезна?

— Привет, — улыбнулась Кристина. — Вы случайно не Жанна?

— Жанна.

— Очень приятно. Кристина.

— Взаимно.

— Дело в том, что меня попросил зайти к вам Алесандр. Он просил забрать его вещи. Алесандр сейчас в больнице, и поэтому он не смог сам приехать. Он сказал, вы скоро уезжаете, и попросил меня зайти сегодня. Он говорил, что вы поможете собрать его вещи.

— Он так сказал? — улыбнулась Жанна, невыразительно глядя на девушку. — Проходите.

Она отступила в сторону, впуская незваную гостью в прихожую, закрыла дверь и направилась в комнату.

— Кристина, я уезжаю с минуты на минуту, так что мои вещи собраны и уже увезены отсюда. Все, что осталось, кроме фотоальбома, мебели, посуды и телевизора, можете собирать и отвозить Алесандру.

— Извините, но мы с Алесандром совершено не знакомы, и я как-то… не уверена, что… Просто он просил об этой услуге моего брата, а тот не смог и попросил меня, и… В общем, если вы торопитесь, давайте я или мой брат зайдем попозже, когда вам будет удобно…