80000 километров под водой - Жюль Верн Страница 5

— Консель! — позвал я в третий раз. Консель явился.

— Хозяин звал меня? — спросил он, входя.

— Да, голубчик. Приготовь все, что нужно для поездки. Через два часа мы отправляемся.

— Как будет угодно хозяину, — спокойно ответил Консель.

— Нельзя терять пи одной минуты. Собери в чемодан все необходимое: платье, рубашки, носки. Уложи столько, сколько влезет, но как можно быстрее!

— А коллекции хозяина? — заметил Консель,

— Мы займемся ими позже. Они останутся на хранение в гостинице.

— А олений кабан?

— Его будут кормить и без нас. Впрочем, я распоряжусь, чтобы весь наш зверинец отправили во Фракцию.

— Значит, мы едем не в Париж? — спросил Консель.

— Как сказать, — уклончиво ответил я, — пожалуй, нам придется сделать небольшой крюк…

— Любой крюк, если это угодно хозяину.

— О, сущий пустяк! Дорога будет несколько более длинной… Мы поедем на «Аврааме Линкольне».

— Как будет угодно хозяину, — невозмутимо твердил Консель.

— Ты знаешь, друг мой, речь идет о чудовище… знаменитом нарвале. Мы должны освободить от него океаны!.. Автор двухтомных «Тайн морского дна» не может отказаться от путешествия с капитаном Фарагутом. Почетная миссия, но вместе с тем и опасная! Совершенно неизвестно, куда нас заведет нарвал… Это животное может оказаться очень капризным. И все же мы поедем! Наш капитан — молодчина.

— Куда поедет хозяин, туда поеду и я, — сказал Консель.

— Подумай хорошенько! Я ничего не хочу от тебя скрывать. Это одно из тех путешествий, из которых не всегда возвращаются.

— Как будет угодно хозяину…

Через четверть часа чемоданы были уложены; Консель ничего не забыл. Этот малый классифицировал рубашки и платье так же безупречно, как птиц и млекопитающих. Коридорный сложил наш багаж в вестибюле. Я спустился в нижний этаж, к большой конторке, вечно осаждаемой посетителями, и распорядился, чтобы тюки с препарированными животными и засушенными растениями были отправлены в Париж. Открыв достаточный кредит оленьему кабану и оплатив счета, я прыгнул, наконец, в коляску, где уже сидел Консель.

Экипаж спустился по Бродвею до Юнион-сквера, завернул на Четвертую авеню, проехал по ней до Катринстрит и, наконец, остановился у Тридцать четвертой набережной. Оттуда паром перевез всех нас — людей, лошадей и экипаж — в Бруклин, предместье Нью-Йорка, расположенное на левом берегу реки Гудзон. Через несколько минут коляска подъехала прямо к сходням «Авраама Линкольна», из двух труб которого валили густые клубы дыма.

Наш багаж был немедленно поднят на палубу фрегата. Я поспешно взбежал по трапу и спросил, где можно найти капитана Фарагута. Один из матросов проводил меня на мостик и указал на высокого, с открытым лицом моряка. Тот протянул мне руку.

— Господин Пьер Аронакс? — спросил он.

— Так точно, — ответил я. — Капитан Фарагут?

— Самолично. Добро пожаловать, господин профессор! Каюта ждет вас.

Я поклонился и, не желал мешать капитану в эти горячие предотъездные минуты, попросил матроса указать предназначенную мне каюту.

«Авраам Линкольн» как нельзя более подходил для задуманной экспедиции.

Это был быстроходный фрегат, оборудованный самыми совершенными машинами, позволявшими ему развивать скорость в восемнадцать и три десятых мили в час. Впрочем, и эта огромная скорость была недостаточной для погони за гигантским нарвалом.

Внутренняя отделка фрегата не уступала его мореходным качествам. Я был вполне удовлетворен предоставленной мне каютой, помещавшейся в офицерском отделении, на корме.

— Мы отлично устроимся здесь, — сказал я Конселю.

— С позволения хозяина, я скажу: так же удобно, как раку-отшельнику в раковине улитки, — ответил мой ученый слуга.

Я оставил Конселя в каюте распаковывать чемоданы, а сам поднялся на палубу, чтобы следить за приготовлениями к отплытию.

Как раз в эту минуту капитан Фарагут приказал отдать концы, удерживавшие «Авраама Линкольна» у Бруклинской набережной. Стоило мне задержаться на четверть часа, «Авраам Линкольн» отплыл бы без меня, и я не участвовал бы в этой необычайной экспедиции, самый правдивый отчет о которой, вероятно, будет все-таки встречен недоверчиво многими скептиками.

Капитан Фарагут не хотел откладывать не только на день, но на час и даже на минуту начало похода против нарвала.

Он вызвал корабельного инженера.

— Давление пара достаточно? — спросил он.

— Да, капитан.

— Малый ход! — скомандовал капитан.

Получив этот приказ по машинному телеграфу, приводимому в действие сжатым воздухом, механик повернул пусковой рычаг.

Пар со свистом устремился в цилиндры, и поршни привели во вращение гребной вал. Лопасти винта стали вращаться со все возрастающей скоростью, и «Авраам Линкольн» величественно поплыл, сопровождаемый сотнями катеров и буксирных пароходиков, переполненных провожающими.

Набережные Бруклина были густо усеяны любопытными. Троекратное «ура», вырвавшееся из тысяч глоток, прозвучало, как раскат грома. Тысячи носовых платков развевались в воздухе над толпой, приветствуя «Авраама Линкольна», пока фрегат не вошел в воды реки Гудзон у оконечности полуострова, на котором расположен Нью-Йорк.

Спустившись вниз по течению Гудзона, вдоль Нью-Джерсея, вытянувшегося цепью прелестных вилл, «Авраам Линкольн» прошел мимо фортов и ответил на их пушечные салюты, трижды подняв и опустив свой кормовой флаг, усеянный тридцатью девятью звездами. Затем, замедлив ход, фрегат вступил в извилистый фарватер морского канала, отмеченный бакенами, обогнул песчаную косу Сэнди Гука, где его снова приветствовала многотысячная толпа зрителей, и вышел в открытый океан.

Вереница катеров и буксиров провожала фрегат до пловучих маяков, огни которых указывают судам вход в Нью-Йоркский порт.

Было три часа пополудни. Лоцман покинул мостик, шлюпка быстро доставила его па катер, и «Авраам Линкольн», набирая скорость, поплыл вдоль берега Лонг-Айленда. К восьми часам вечера скрылись из виду огни Файр-Айленда, и фрегат на всех парах понесся по темным водам Атлантического океана.