Дед Мороз для одинокой Снегурочки - Маргарита Южина Страница 5

Утро началось с прихода Зойки.

– Ты чего, спишь еще? – заявилась она в семь часов. – А я пришла тебе елку наряжать.

– Ой, Зоя! – протирала глаза Ксения возле двери, потом вспомнила, во что они уже нарядили елку, и отправила подругу на кухню. – Зой, посиди маленько, чаю попей, я сейчас, я быстренько…

Она метнулась в спальню и растормошила Виктора.

– Вить, вставай! Зойка пришла! Елку наряжать. Витя!

– Что такое? – с ошарашенными глазами вскочил любимый. – Я опоздал?

– Сейчас опоздаешь. Одевайся давай. Зойка уже пришла. Вот кто тебя вчера за язык тянул? Хи-хи… Нам еще твои вещи с елки снимать.

Когда Зойка заглянула в зал, Ксения и полуодетый Виктор ползали вокруг елки, заглядывая под ветки.

– Вить, привет. А я специально не стала открывать двери своим ключом, думала, вдруг ты тут торчишь. Дак чего я третьей лишней-то буду… – благородно рассуждала Зойка.

– Думала она, – бурчал Виктор. – А сама в такую рань приперлась…

Ксения на четвереньках ползала под зеленой красавицей, да и Виктор внимательно оглядывал новогоднее убранство.

– Вы подарки там, что ли, ищете? – не выдержала Зойка. – Идите уже, я сама елку… да чего ее наряжать, она уже и так вон какая вся… Вить, ты б оделся, а то сейчас детей приводить начнут, а ты только в джинсах…

– Отстань, Зойка! – раздраженно буркнула Ксения. – Мы носки найти не можем. Вчера куда-то повесили…

– А под кроватью не искали? У меня Гена так всегда свои под кровать кидает. И ведь, зараза такой, все норовит подальше зашвырнуть!

– Нет, они здесь, на елке…

Зойка честно хотела помочь.

– Глянь, Ксюш, а это лифчик не твой? – сразу же нашла она не то, что нужно.

– Мой, чей же еще?! – выдернула из ее рук бюстгальтер Ксения. – Ты носки ищи!

– А вот, гляди-ка, еще и галстук! А вы чего, ребята, елку-то вместо вешалки использовали? Вон, смотри-ка, на самой-то верхушке чего!

– Да что ты там ищешь все время не то! – вышел из себя Виктор. – Иди, Зоя, пей чай!

– Прямо еще гонют, – обиделась помощница. – Им же как лучше хочешь сделать, а они… А носок, промежду прочим, вон на том шарике светится. Тока на нем дырка, на носке-то.

– Иди уже, чай пей! – хором завопили влюбленные. Информация про дырку была явно лишней.

Не успел Виктор закрыть за собой двери, как в прихожей тут же позвонили и ворвалась свежая, как снежинка, Лизочка Остромичева. За руку она тащила полусонную дочь.

– Ксения Андреевна, простите, что мы так рано… Зоя Алексеевна, вы вчера так рано ушли, я не успела передать вам подарок! Ксения Андреевна, вот здесь Стасино платьице на утренник, здесь вот в коробочке всякие банты, заколки, вы ей хвостик завяжете, хорошо? Ой, я так тороплюсь, надо успеть до пробок, вы себе не представляете! Стася, доченька, не спи, веселись, сегодня утренник! Зоя Алексеевна, у Стаси сегодня лобик потрогаете, а то чего-то она вяленькая. Ну все. Я побежала, да?

– А вы на утренник-то придете? – успела спросить ее Ксения. – Он в десять у нас начинается.

– В десять? Конечно! – вздернула хорошенькой бровкой Лизочка. – Обязательно буду! Ксения Андреевна, с Новым годом вас! Пусть вам Дедушка Мороз приведет хорошего мужа! А вам, Зоя Алексеевна, желаю королевскую двойню!

И она выскочила за двери.

– Да типун бы тебе на язык! – плюнула Зойка. – Чего я с двойней делать-то буду? Ксюш, а что такое – королевская?

– Это когда мальчик и девочка. Стася, пойдем-ка в спальню. Ложись, девочка, ты не выспалась, я смотрю. Поспи, девочка, часика полтора. А потом я тебе прическу сделаю, как у принцессы.

Стася не стала упрямиться, ребенок, видимо, и в самом деле не выспался, потому что через несколько минут она уже сладко посапывала в своей кроватке.

– Ксюш, а ты куда подарок-то мой задевала? – уперев руки в боки, стояла перед Ксенией Зоя. – Мне Лизочка-то проболталась. Наругала меня, что я рано вчера ушла, а то б она сама передала.

– «Наругала», – фыркнула Ксения. – Она сама вчера за Стаськой в десятом часу нарисовалась. А подарочек… вон, в пакете сиреневом. Только, я надеюсь, ты не будешь сейчас мерить, а то у нас уже детей приводят.

Зойка уже не слушала подругу. Она залезла в пакет с головой, и оттуда доносились только восторженные охи. Потом Зоя и вовсе унеслась в ванную и вышла оттуда уже во всей красе, то бишь в новой ночной рубашке.

– Ксень, ну как тебе, а? Ну, красота же, да? – вертелась она перед Ксенией во все стороны. – Вот, жалко, что это не платье, а то бы я ее на Новый год надела. А может… Ксюш, может, никто и не догадается, что это ночнушка, а? Как думаешь?

– С ума-то не сходи. Ты же догадалась! Иди, переодевайся. Говорю же, детей сейчас приведут.

Но Зойка не успела. В прихожей раздался звонок, привели Борю Егерьцева, причем привел папа. По Бориному папе Зойка тайно сходила с ума… Еще она сходила с ума по папе Яна Карповича, а также по дедушке Юдины Сенокосовой. Господин Сенокосов был артистом. Но Егерьцева она любила больше всех. Даже самую чуточку больше, чем собственного мужа Гену. Это был очень красивый мужчина. И, как всегда бывает, жена у него была совершенно страшная. Длинная, тощая, совсем не молоденькая, да еще и высказывает все, что ей вздумается! Вот Зойка однажды выбежала за почтой для Ксении, а она нарисовалась. Так такой хай подняла! Почему это, видите ли, Зоя Алексеевна детей одних оставила! А что им сделается? Зойка их всех на стульчики посадила и предложила игру, кто дольше просидит молчком с закрытыми глазами. Они бы и по сей день сидели, если б эта оглобля не разоралась. Еще и Ксении нажаловалась. А та тоже хороша. Даром что подруга, а премии лишила! И как этот несчастный Егерьцев живет с такой стервой? Зойка всегда оказывала ему повышенное внимание и улыбалась особенно широко. И вот сейчас предстала пред ним в сорочке! Ей бы спрятаться, отсидеться, но Зоя Алексеевна не искала легких путей.

– Здравствуйте, – прошла она мимо отца с сыном, гордо вздернув голову. – А мы тут… карнавальные костюмы примеряем, знаете ли.

– Здравствуйте, я так и понял, – кивнул господин Егерьцев. – Дайте-ка угадаю, вы – сватья баба Бабариха, точно? Нет-нет! Вы Царевна-Лягушка на своей серебряной свадьбе!