Испорченная женщина - Доминик Дьен Страница 5

Обычно она приходит в квартиру за час до назначенного времени. Выкладывает содержимое сумки в холодильник и на кухонные полки, ставит в туалет рулоны туалетной бумаги и кладет мыло в мыльницу. Только потом она позволяет себе немного помечтать. У нее никогда не было собственного отдельного жилья. В молодости ей бы очень понравилось жить одной в маленькой квартирке. Она поправляет гравюру, по которой мадам Ру, очевидно, прошлась пыльной тряпкой. Открывает холодильник, придумывая, что бы сейчас съела, если бы была у себя дома. Проводит рукой по английскому сосновому комоду, садится в небольшое кресло у кровати и ждет, скрестив руки на коленях, прибытия постояльца. В какой-то момент она с завистью смотрит на кровать, затем встает и на мгновение вытягивается на ней. Ей тут же становится неудобно, так как она убеждена, что лежать можно только на своей собственной кровати – за исключением, разве что, гостиничной, но ведь сейчас она не в гостинице.

Катрин слышит звонок в дверь и поспешно встает: боже мой, если бы он ее увидел, то что бы подумал? Тыльной стороной ладони она разглаживает покрывало, чтобы не был заметен отпечаток ее тела. Поправляет волосы. Сердце ее бьется сильнее, чем обычно, она смущена – ведь до сих пор среди ее постояльцев не было мужчин. С приветливой улыбкой на губах она открывает дверь. Стоящий перед ней мужчина очень молод. Такого она не ожидала. Ей казалось, что преподаватель должен быть как минимум ее возраста, а этому, судя по всему, нет еще и тридцати.

– Здравствуйте. Мадам Салерн, я полагаю? Меня зовут Оливье Гранше…

– Здравствуйте. Проходите, пожалуйста. Катрин Салерн сбита с толку. Она говорит себе, что такой высокий человек просто не поместится в ее крошечной квартирке. И потом, он не студент… Конечно, она это и раньше знала. Но, поскольку он в результате не оказался ни юным студентом, ни профессором средних лет, она не знает, как себя с ним держать… Потому что… Что? Она увидит его всего раз или два, в конце концов, ей с ним детей не крестить. Надо же, она стала говорить, совсем как Анриетта. От будущего жильца приятно пахнет туалетной водой. Катрин неожиданно хочется, чтобы такая же туалетная вода была и у Жана – этот запах будет его молодить. Если она найдет такую в парфюмерном магазине, то обязательно купит.

Оливье Гранше проходит на кухню. Он машинально открывает холодильник и не может скрыть удивления, обнаружив, что тот полон.

– Как это мило с вашей стороны – позаботиться о моем пропитании!

– Ничего особенного, – бормочет Катрин Салерн.

– Что вы! Это просто материнская забота! Он произносит это с легкой иронической улыбкой, но Катрин ее не замечает. Она опускает голову и густо краснеет: его слова о материнской заботе очень задели ее.

– Я пошутил! – восклицает он. – Я вас обидел?

– Да нет, это естественно. (Она всегда отвечает невпопад, когда чувствует себя смущенной.) Я действительно, наверно, ровесница вашей матери…

– Ну, это вы сильно преувеличиваете! – Он снова улыбается. – Судя по всему, я показался вам лет на пятнадцать моложе, чем есть на самом деле!

Они стоят в тесной полутемной прихожей, и Катрин Салерн краснеет еще сильнее, внезапно осознав, какое маленькое расстояние отделяет ее от молодого человека.

– Вы хотите посмотреть остальную часть квартиры?

– Если вам угодно, но, как вы знаете, я ее уже видел.

– Да, конечно! Как я могла забыть! Вот, это комната, а здесь, справа, – ванная.

Катрин Салерн бросает взгляд на занавеску для ванны и замечает, что она грязная. Она тут же предлагает принести в следующий понедельник новую.

– Или раньше, если у меня будет время, – добавляет она. – Но в понедельник наверняка. В этот день я не работаю.

– Но вы и без того много для меня сделали… Мне неудобно вас беспокоить.

– Нет-нет, никакого беспокойства…

Голос Катрин срывается. Ей хочется поскорее уйти. Она чувствует себя неуютно. В доме, должно быть, слишком сильно топят, потому что Катрин неожиданно становится душно.

– А кем вы работаете? – спрашивает молодой человек. Очевидно, он очень любопытен и к тому же никуда не торопится.

– О, у меня маленький магазинчик подарков… Мой собственный. В двух шагах отсюда, на улице Севр, напротив банка «Лионский кредит».

– Я буду время от времени заглядывать к вам.

– Но по понедельникам я не работаю…

– Ничего, в неделе есть и другие дни.

Почему она сказала, что не работает в понедельник? Катрин внезапно холодеет: он может подумать, что она разрешила ему приходить в остальные дни…

Отбросив эти мысли, Катрин берет пальто, открывает входную дверь и уверенно жмет руку своему постояльцу. Она вновь обрела свой высокомерный вид и уже забыла про недавнее смущение. Она прощается с ним до понедельника и выходит. Идет к лифту, который находится в глубине коридора. Ее постоялец еще не закрыл дверь, и она чувствует, что он смотрит ей вслед… Она старается идти уверенной походкой и – в особенности – не покачивать бедрами. Но неожиданно она оступается и чуть не падает. Она опирается о стену, выпрямляется и, не оборачиваясь, с гордо поднятой головой доходит до лифта. Она знает, что выглядит смешной, она даже опять покраснела – но, к счастью, он не видит ее лица. В доме девять этажей. Они на шестом, поэтому глупо было бы спускаться по лестнице, тем более что тогда ей пришлось бы вернуться и снова пройти мимо него… Поэтому она вынуждена ждать лифта.

У себя за спиной она по-прежнему не слышит щелчка закрывающейся двери. Он наверняка все еще смотрит на нее, однако не произносит ни слова. Наконец, Катрин открывает дверцу лифта и входит в кабину. В тот же момент она слышит, как дверь квартиры захлопнулась. Она бросает взгляд в зеркало, висящее на стене лифта: щеки у нее пылают, а нижняя губа нервно подрагивает. Катрин Салерн в полном смятении.

Она возвращается в магазин. Ее отсутствие продлилось дольше, чем она предполагала. Катрин присаживается за стол. Ей хочется плакать, хочется вернуться домой и лечь в постель. Она плохо себя чувствует. Она снова думает о своем постояльце и его туалетной воде. О его плохо выглаженной синей рубашке. Она злится на саму себя и на него. Она вела себя, как девчонка, которая краснеет каждые пять минут… Она думает о том, как оступилась в коридоре, и ей становится стыдно за свою неуклюжесть.

А он – почему он так смотрел на нее? Почему не торопился закрывать дверь? И почему спросил, где она работает? Явно излишнее любопытство! Она неожиданно вспоминает, что на самом деле он спросил, не где она работает, а чем она занимается. Катрин снова краснеет. Надо же быть такой глупой!