Мой ангел-хранитель - Барбара Картленд Страница 5

Битва была ожесточенной.

Днем французские артиллеристы снова заняли свои позиции на центральных рубежах и возобновили обстрел. Такой мощности огня не могли припомнить даже самые бывалые ветераны.

«Мы побеждаем!» — подумал Жан-Пьер, направляя людей в атаку.

Они размахивали оружием и кричали: «Vive L'Empereur!»

Потери лошадей были ужасающими. Несчастные создания сотнями лежали на земле мертвыми или умирающими.

Всадники, многие из которых были ранены, падали в грязь. В течение двух часов французских кавалеристов пять раз выбивали с позиции.

Пять раз они собирались с силами в поле и возвращались. Никто не мог усомниться в их отваге, но орудийный огонь противника был точен, и горы убитых продолжали расти.

Наполеон подтянул все имеющиеся орудия, чтобы укрепить свои артиллерийские дивизии, но артиллерия Веллингтона, укрытая за небольшим хребтом южнее деревни Ватерлоо и недостижимая для французов, не ослабляла огня.

Уже почти стемнело.

Жан-Пьеру стало трудно определять, где находятся его люди, и он попытался собрать их вместе.

И тут вдруг обнаружил, что вся французская армия растворяется в поле. Солдаты бросали оружие и пускались наутек.

Жан-Пьер подумал, что бредит. Он принялся кричать, чтобы не покидали позиций и продолжали сражаться.

В следующий миг он увидел, что с востока бесконечным потоком скачут на поле брани пруссы.

Жан-Пьер повернулся, чтобы приказать стоящим рядом солдатам продолжать стрельбу. Не успели слова сорваться с губ, как он почувствовал сильную боль в руке.

Жан-Пьер соскальзывал с седла. Он схватился за поводья.

Но не успел выровняться, как тьма накрыла его. Сознание помутилось.

Тем не менее Жан-Пьер каким-то чувством понимал, что падает, и не мог ничего сделать.

* * *

Придя в себя, Жан-Пьер обнаружил, что его уносят с поля битвы в какое-то место, где доктора оказывают помощь раненым.

Он услышал, как медики отдают приказания, но, не успев ни о чем спросить, снова провалился в забытье. Далее все происходящее воспринималось им обрывками и как бы сквозь туман.

Временами он приходил в сознание и обнаруживал себя рядом с другими ранеными, но в следующий миг вновь терял сознание, чтобы очнуться где-то еще, и это новое место выглядело почти так же, как старое.

Только через неделю он, наконец, осознал, что находится в госпитале, в котором работают монахини.

Они перевязывали ему плечо, а при попытке спросить, где он и что произошло, не отвечая, напоили его чем-то.

Жан-Пьер провалился в глухой сон без сновидений.

Прошло немало времени, прежде чем сознание вернулось к нему.

— Кто победил? — с усилием задал он вопрос, и слова тяжело просочились сквозь губы.

— Англичане, — произнес рядом с ним голос по-английски.

Жан-Пьеру отвечал мужчина с соседней кровати.

Только спустя какое-то время стало ясно, что произошло. Его случайно унесли с поля боя вместе с несколькими офицерами вражеской армии. Похоже, что англичан потом перевели в тот же госпиталь, где сейчас находился он.

Благодаря рангу Жан-Пьера, который стал выше за годы войны, ему позволили остаться с ними.

Один офицер рассказал, что эта великая победа Веллингтона одержана во многом благодаря подоспевшим в конце битвы прусским войскам князя Блюхера.

Именно его Жан-Пьер видел перед тем, как потерять сознание.

Он узнал, что получил тяжелое ранение, был осмотрен старшим хирургом, направившим его в этот госпиталь, под который приспособили женский монастырь, а монахини, ухаживающие за ранеными, были преимущественно француженками.

Поэтому они хлопотали над Жан-Пьером и опекали его, как любимого ребенка.

— Ты заставляешь нас ревновать, — сказал полковник, который занимал соседнюю с Жан-Пьером кровать. — Если так пойдет и дальше, нам придется снова с тобой драться.

Жан-Пьер рассмеялся и ответил:

— Думаю, мы все достаточно навоевались — до конца дней хватит.

Полковник узнал, что Жан-Пьер так хорошо говорит по-английски, потому что родился в Англии. С тех пор он стал относиться к молодому человеку еще теплее.

Это был полковник Хьюберт Долиш, служивший в Гвардейской бригаде. В детстве Жан-Пьер видел его марширующим по Гайд-парку.

Молодой человек рассказал полковнику, как они с родителями вернулись во Францию, когда Наполеон позвал émigré назад, и англичанин выслушал его с большим интересом.

Полковник заинтересовался еще больше, узнав, что Жан-Пьер участвовал в отступлении из России.

— Я полагаю, — сказал полковник однажды, после того как их осмотрел один из старших врачей, — что ни один из нас не сможет вести нормальную жизнь после всего этого.

Жан-Пьер был обескуражен.

— Хотите сказать, мы навсегда останемся калеками? — спросил он.

— Если не умрем, — ответил полковник. — Они решили сделать операции нам обоим, а это в любом госпитале обычно хуже самих ранений.

Подобные разговоры нагоняли тоску, но полковник гнул свою линию, и Жан-Пьеру пришлось его слушать.

— Меня беспокоит, — отметил полковник, — что у меня маленькие дети, трое, если уж на то пошло. А моя жена тяжело болеет с тех пор, как родился наш младший ребенок.

— Вы имеете в виду, что вам нечего им оставить? — спросил его Жан-Пьер.

— В общем, да, — сказал полковник.

— Полагаю, то же самое можно сказать обо мне, — добавил Жан-Пьер. — Если, как вы говорите, англичане победили, а Наполеон попал в плен.

Молодой человек думал о том, что отцу и матери стоило огромных трудов поддерживать достойный уровень жизни даже до начала войны, а вернувшись из Москвы, он заметил, что они как никогда обеднели.

— Я вам сочувствую, — сказал он полковнику. — Жаль, что ничего не могу сделать, чтобы вам помочь.

— По крайней мере, вы молоды, а значит, должны выкарабкаться.

— Но если со мной что-то случится, — ответил Жан-Пьер, — не знаю, кто позаботится о моих родителях в старости.

Говоря это, молодой человек задумался о том, что можно сделать, чтобы раздобыть денег. Будучи военачальником, он пересылал половину заработка родителям в Париж, и те с безмерной благодарностью принимали деньги.

— Я знаю, как мы поступим, — неожиданно произнес полковник. — Поскольку нам никто не поможет, придется помогать себе самим.

— Каким образом? — спросил Жан-Пьер.

— Если я умру на операционном столе, то оставлю вам все, что имею, — ответил полковник. — Это немного, но я уверен, что вы позаботитесь о моих детях и сделаете для них все возможное.