Разум и чувства - Джоанна Троллоп Страница 5

Несмотря на то что Фанни по приезде в Норленд восстановила против себя семейство Дэшвудов, они, тем не менее, признавали за ней одно неоспоримое достоинство: наличие брата по имени Эдвард.

Он явился вслед за сестрой, и поначалу все решили, что этот долговязый темноволосый застенчивый юноша — полная противоположность его деятельной и весьма опасной сестрицы, — приехал полюбоваться новым приобретением, словно по волшебству свалившимся к ней в руки. Однако через день-другой стало ясно, что он постоянно топчется на кухне у Дэшвудов, рискуя показаться навязчивым, не только потому, что ему там уютно и легко, но также по той простой причине, что ему больше некуда идти — и совершенно нечем занять себя. Собственно, он и сам был готов расписаться в полной своей никчемности.

— Боюсь, по жизни я неудачник, — сказал он как-то, вскоре после приезда, сидя за кухонным столом и измельчая на терке длинные стручки красной фасоли, как показала Белл. Клок темных волос упал ему на лоб, закрывая глаза.

— Нет-нет, — тут же воскликнула Белл, и добавила с теплотой:

— Вы вовсе не неудачник. Думаю, вы просто не умеете правильно преподнести свои достоинства.

Эдвард перестал тереть и принялся выковыривать большую пятнистую фасолину, застрявшую между лезвиями.

— Меня выгнали из Итона, — с легким вызовом произнес он.

— Серьезно? — хором воскликнули все, кто был в кухне.

Маргарет, вытащив наушник из одного уха, с нескрываемым интересом спросила:

— И что ты натворил?

— Стоял на стреме, пока плохие парни проворачивали свои делишки.

— Насколько плохие? Очень-очень?

— Ну не то чтобы…

Маргарет подалась вперед и заговорщицки прошептала:

— Это было связано с наркотиками?

Эдвард улыбнулся, не поднимая головы от терки.

— Вроде того.

— А сам ты их принимал?

— Хватит, Магз! — одернула сестру Элинор.

Эдвард одарил ее быстрым взглядом, в котором читалась искренняя благодарность, ускользнувшая, тем не менее, от Элинор, поскольку та на нее нисколько не претендовала.

— Нет, Магз, — ответил он. — На это у меня кишка была тонка. Стоял на шухере, но как-то раз зазевался, и мы попались. Нас всех исключили. Мама меня так и не простила. Представляете, до сих пор.

Белл похлопала его по руке.

— Простила, наверняка.

— Вы не знаете мою мать.

— Думаю, — заговорила Марианна, до этого тихонько сидевшая на подоконнике с книжкой в руках, — когда тебя выгоняют, это классно! Особенно из такого благопристойного заведения, как Итон.

— Вот только одобрения за это вряд ли дождешься, — негромко заметила Элинор.

Эдвард снова со значением взглянул на нее.

— Меня с позором услали из дома. В Плимут. Готовиться к экзаменам на частных курсах.

— Бог мой, — воскликнула Белл, — ужас какой! В Плимут!

Маргарет заткнула наушник обратно — разговор снова становился скучным.

Чтобы немного ободрить гостя, Элинор спросила:

— Значит, аттестат ты все-таки получил?

— Ну да, — ответил Эдвард. — Оценки, правда, были так себе. Честно говоря, я не особо старался. А зря. Сейчас вот жалею. Пытаюсь немного наверстать, хотя, конечно, уже слишком поздно.

— Учиться никогда не поздно! — провозгласила Белл.

Эдвард отложил терку. Обращаясь к Элинор, будто она одна была способна его понять, он сказал:

— Мама хочет, чтобы я дослужился до депутата парламента.

— Неужели?

— Или выучился на адвоката и выступал в суде. Хочет, чтобы я занимался чем-нибудь… чем-то…

— Престижным, — закончила за него Элинор.

Он снова улыбнулся ей.

— Именно.

— В то время как сами вы, — заговорила Белл, ласковым движением вкладывая терку обратно ему в руки, — хотели бы заниматься…

Эдвард взялся за следующий стручок.

— Я бы с удовольствием занимался общественной работой. Знаю, звучит глупо, но мне правда не нужны все эти дома, машины, деньги — в общем, то, что так ценится у нас в семье. Роберту, моему брату, удалось избежать этой участи, потому что он младший. У нашей матери своеобразные представления о том, как мы должны жить. Видите ли, Роберт у нас организатор праздников: устраивает в Лондоне грандиозные вечеринки за бешеные деньги. Сам я их просто терпеть не могу. И маму почему-то абсолютно не беспокоит тот факт, что его работу никак нельзя назвать аристократической. Однако когда речь заходит обо мне, она постоянно твердит о престиже, деньгах и власти. Она не желает видеть, что я за человек. А мне просто хочется заниматься чем-нибудь спокойным и… ну…