Придворная роза - Аманда Маккейб Страница 5

«Я знаю, что вы меня бросили!» — внутренне крикнула она. Передал ее в жестокие руки мужа, в жизнь, где ей не у кого было искать защиты. Она закусила губу, чтобы не выкрикнуть эти слова вслух.

— Я знаю, что мне не хочется выполнять задание королевы вместе с вами, — сказала она.

— Так же как и мне, — откликнулся он. Еще раз тяжело взглянув на Селию, он выпустил ее, отвернулся и провел рукой по волосам. Плечи его были напряженно подняты. — Но такова воля королевы. Вы готовы ее ослушаться?

Селия приложила ладони к стене, пытаясь подавить импульсивное желание пригладить его светло-каштановые кудри, которые он взъерошил.

— Разумеется, я не пойду против ее воли.

— Значит, мы отправляемся в Эдинбург, — заключил Джон, глубоко вздохнув, и его лицо вновь приняло отстраненное выражение. Он сухо улыбнулся ей через плечо. — Мы увидимся на завтрашнем балу.

Она смотрела, как он покидает маленькую каморку, как за ним затворяется дверь. Глубокая тишина окружила ее, она давила на нее из всех углов, вызывая желание закричать. Селия медленно скользнула вниз по стене и опустилась на пол, в пышную клумбу своих юбок. В висках стучало, она уронила голову в ладони, из последних сил сдерживая слезы. Ей казалось, что все самые тяжелые испытания в ее жизни остались позади. Как же она ошибалась! Сэр Джон Брэндон — так называлось ее самое главное ужасное испытание.

Помилуй бог, Селия Саттон!

Джон оттолкнул кипу документов от себя с такой силой, что часть бумаг разлетелась по полу, и резко откинулся на спинку кресла. Необходимо было срочно ознакомиться с этими бумагами, чтобы уяснить, с чем придется столкнуться в Шотландии, но он не мог ни о чем думать, не мог ни на чем сосредоточиться. Перед глазами стояла Селия.

Селия. Селия!

Он с силой взъерошил волосы, но изгнать ее из мыслей не удалось. Эти холодные серые глаза, изучающие его в полумраке комнаты, скользящие по его фигуре, словно она вспоминала именно то, что вспоминал он сам…

Горячее соприкосновение обнаженных тел, жадные губы и руки исследуют, дразнят, ласкают. Ее волнующие вскрики в тот момент, когда он овладел ею, и их соединение, такое самозабвенное, захватывающее, какого он не испытывал прежде.

Но ее взгляд изменился в одно мгновение, стал тяжелым и отстраненным, холодным, как замерзшая Темза за окном. Его Селия — женщина, воспоминания о которой поддерживали и укрепляли его, несмотря ни на что, столько времени, — она исчезла.

Но может быть, она просто спряталась, словно отгородив себя стеной презрения и недоверия, которые он увидел в глазах этой новой Селии. Было ясно, что она пытается защититься от чего-то, что душа ее глубоко уязвлена, и не важно, чем они раньше были друг для друга, теперь она для него недосягаема. И она права — ведь одна из ран на ее душе нанесена им.

Когда-то она была нужна ему больше всего на свете. Она пробудила в нем чувства, на которые он не считал себя способным. На какое-то мгновение он даже отважился вообразить себе их совместное будущее. И связь между ними не исчезла за все эти годы — стоило ему к ней прикоснуться, и он словно прочитал ее мысли, почувствовал ее гнев, волнение. И ненависть — настолько похожую на страсть, что Джон почти ощутил ее вкус, потому что и сам переживал нечто подобное.

Ему потребовалось все его самообладание, чтобы не позволить себе повалить ее на пол, поднять юбки, обхватить ладонями бедра и припасть губами к самым интимным прелестям. Потаенным местечкам. Вкушать, смаковать, упиваться — пока его Селия не будет с ним снова. Эта девочка, которая когда-то заново научила его улыбаться.

Одно лишь воспоминание о вкусе ее кожи — теплом, медовом, о том, как она запускала пальцы в его волосы и тянула его на себя, возбудило его не на шутку.

Но убийственно холодный взгляд ее глаз не обещал для него ничего хорошего, похоже, что ему остаются только воспоминания.

Джон резко поднялся с кресла, пересек маленькую комнату и подошел к окну, подняв раму, позволил ворваться внутрь морозному воздуху, хотя только что снял камзол и остался в одной тонкой льняной рубашке. Холод привел его в чувство и напомнил о долге, о предстоящем задании. Он ни разу не провалил ни одно поручение королевы. И сейчас неудачи быть не должно, как бы ни отвлекала его Селия.

Окно выходило на реку, замерзшую серебряную ленту, серую и заледеневшую, как глаза Селии. Такого холодного Рождества никто не помнил, река промерзла до самого дна, и на льду устроили зимнюю ярмарку. На Богоявление немного потеплело, но река все еще была скована льдом, а люди, отважившиеся выйти на улицу, кутались в плащи и шарфы.

А ему в такой холод предстоит совершить путешествие в Шотландию и еще взять с собой Селию. Вот они жмутся друг к другу в возке, чтобы согреться, ночуют в уединенных гостиницах, плечом к плечу выполняют тайное поручение королевы Елизаветы. Может быть, там она доверится ему, он сможет разрушить по камешку все ее укрепления, и его Селия снова станет прежней?

Нет! Джон с силой ударил ладонью по краю подоконника, отколов щепку от хрупкой от холода древесины. Цель поездки — нейтрализовать постоянную угрозу, исходящую от королевы Марии и ее возможных брачных альянсов, а вовсе не удачно подвернувшаяся возможность для него забыться в объятиях Селии. Он размечтался о несбыточном.

Если у них с Селией и был какой-то шанс, он давно уже потерян.

В дверь постучали.

— Войдите! — крикнул Джон громче, чем хотел. Нервы его были на пределе, и следовало срочно обуздать их. Но все же он не успел полностью взять себя в руки, когда в комнату вошел его приятель, лорд Маркус Стэнвил. Бросив взгляд на лицо Джона, он приподнял темно-золотистую бровь.

— Может, я лучше зайду позже? — спросил он. — Не хочу, чтобы ты расквасил мне нос.

Джон невольно усмехнулся и покачал головой. Он вернулся в кресло и потер затылок:

— Придворные дамы не простят мне, если я испорчу твою красоту.

Маркус усмехнулся в ответ и картинным движением головы откинул назад длинную рыже-каштановую гриву волос, также высоко ценимую дамами. В детстве они оба осиротели, жили у общих родственников, росли вместе. Не дружи они с тех самых пор, Джон, скорее всего, презирал бы Маркуса за фатовство.

Но он знал, что за красивой внешностью скрывается острый ум и быстрая реакция опытного фехтовальщика. Им не раз приходилось спасать друг другу жизнь.

— Да, моя наружность их вполне устраивает, — подтвердил Маркус, небрежно погружаясь в кресло напротив. — Но одна-две расчетливо полученные раны могли бы вызвать сострадание в сердце некоей дамы…

— То есть леди Фелиции?

— Да! Это такая бесчувственная особа.

— Ты просто не привык добиваться женщин, — засмеялся Джон. — Они, как правило, сами падают к твоим ногам от одной твоей улыбки.

Маркус фыркнул:

— И это говорит человек, в спальню которого рвутся попасть все дамы Лондона.