Рыцарь света - Симона Вилар Страница 5

Вернулся Рис, таща за поводья лошадей, стал их привязывать. При этом говорил, что хорошо, что он подсуетился, а то один из этих пони уже потрусил по дороге на Тинтагель, а им сейчас совсем нежелательно, чтобы граф проведал о том, что в его планы кто-то вмешался.

— Да и лошадки нам достались трофейные. — Рис огладил одного из коренастых корнуоллских пони. — Жаль, что коня рыцаря убили. Роскошная была животинка.

И он поглядел туда, где к камням переправы прибило труп белого коня крестоносца. Потом, подумав, пошел к нему, стал отвязывать тюки у седла и закрытый цилиндрический шлем.

Рыцарь все не приходил в себя, а на губах его по-прежнему выступала кровавая пена.

— Плохо дело, — заметил монах. — Артур, помоги мне раздеть его. А ты, Рис, будь настороже. Мало ли кого еще принесет нелегкая из замка.

Они стали расшнуровывать на боку рыцаря котту. Она была из прекрасного черного сукна, на груди был нашит большой белый крест. Плащ у рыцаря был тоже черный, с роскошной бархатной подкладкой.

— Что у него за облачение? — спросил Метью. — Чем-то напоминает одеяние тамплиеров.

— Это рыцарь ордена госпитальеров, или иоаннитов, как их еще называют, — пояснил Артур. — Я встречал таких на континенте. Это тут, в Англии, обосновались только храмовники, а госпитальеров можно встретить и в Париже, и в Анжу. Тамошняя знать покровительствует этому ордену не меньше, чем наши вельможи храмовникам.

Они наконец сняли с рыцаря котту, и Метью сокрушенно покачал головой, увидев, что в нескольких местах сквозь кольчугу рыцаря сочится кровь. Когда они попытались стянуть ее и приподняли госпитальера, тот застонал и открыл глаза. При этом рыцарь закашлялся и из его рта полетела кровавая слюна. Но смотрел он теперь осмысленно.

— Кто вы?

— Мы друзья, — отозвался Артур. — На вас напали люди лорда Корнуолла, мы случайно оказались рядом и решили вмешаться. Ну а теперь, сэр, лежите спокойно. Наш брат Метью — отменный врачеватель, и он окажет вам помощь.

Однако рыцарь вдруг забеспокоился, стал озираться, пока его взгляд не упал на лежавшую неподалеку чересседельную суму и шлем. Он протянул к ним руку, и Артур подал ему шлем и суму. Не обратив на шлем никакого внимания, рыцарь попытался ослабить завязки сумы. Но тут его стал душить кашель, он задыхался, стонал, сплевывал кровь, но каждый раз отводил руку брата Метью, когда тот хотел напоить его. Сплюнув сгусток крови, рыцарь тяжело произнес:

— Оставьте, брат. Я госпитальер и разбираюсь во врачевании. Поэтому знаю, что меня уже не спасти. Похоже, задет какой-то жизненно важный орган, и…

Последовал новый приступ кашля, столь сильный, что крестоносец едва не подавился хлынувшей изо рта кровью. Но все же он вновь попытался привстать, продолжил возиться с сумой, пока не упал. Артур и Метью переглянулись, и монах выразительно повел бровями в сторону сумы. Но тут рыцарь заговорил уже более спокойно:

— Я узнал вас. Вы посланы к Корнуоллу от графа Херефорда. И я благословляю Небеса, что именно вы оказались сейчас со мной. Ибо теперь… Это дело моей чести, без этого душа моя не найдет успокоения. И я прошу вас… Заклинаю именем Девы Марии… Сожгите эту суму!

Артур какой-то миг переглядывался с Метью, потом взял суму и повернулся к костру. Взметнулись искры, и стало темнее, когда он положил ее в огонь.

— Слава Богу!.. — выдохнул госпитальер.

Артур заслонял собой костер, но рыцарь, голову которого уложил себе на колени монах, продолжал наблюдать, как пламя корежит кожаный мешок.

— А теперь, брат, — поднял рыцарь глаза, — я вам исповедуюсь.

— Я не священник, — поспешил сказать Метью.

Рыцарь слабо улыбнулся.

— Счастье, что хотя бы монах рядом. Выслушайте же мою исповедь. Мое имя — Артур ле Бретон.

— Артур? — переспросил Метью.

— Да. Это имя распространено в графстве Бретань, где я родился. А вот прозвище ле Бретон мне дали уже в ордене Святого Иоанна. Мое родовое имя совсем иное, но я отрекся от семьи, когда вступил в братство иоаннитов. С тех пор я стал Артуром ле Бретоном. Нашему ордену в графствах Анжу и Мэн весьма покровительствует императрица Матильда. Она вызвала меня и велела отправиться в Англию. Я ранее никогда не бывал на острове, и неважно, в чем состояла моя миссия… Но теперь мне надо только исповедаться. Мое время вышло.

Тут он умолк и перевел взгляд на Артура. Юноша понял и побрел прочь.

Он разыскал на вершине обрыва Риса. Там дул ветер, почти незаметный в овраге, тучи разошлись, месяц освещал окрестности достаточно ясно. Рис подпрыгивал на холодном ветру, слушая Артура, который сообщил, что рыцарь, оказавшийся его бретонским тезкой, впервые в Англии и что здесь ему придется умереть. Услышав, что Метью исповедует крестоносца, Рис только хмыкнул. Его куда боле волновало, что подумают в Тинтагеле, если в ближайшее время никто из посланных с госпитальером убийц не вернется в замок. В любой миг могут появиться другие посланцы Корнуолла, и, если их обнаружат тут с умирающим рыцарем… Поэтому им лучше как можно скорее закопать трупы людей графа, забросать камнями тела убитых лошадей, а самим сматываться, пока не поздно.

Это была здравая мысль, и они тут же занялись похоронами. В стороне, под скалой, по-прежнему горел костерок, был виден силуэт склоненного над рыцарем Метью: монах приложил ко лбу Артура ле Бретона небольшой крестик и бормотал в уже оглохшие уши рыцаря отходную молитву. Когда он поднялся на склон, Артур и Рис заканчивали работу: закопав тела воинов, теперь они заваливали камнями трупы лошадей. За всеми этими похоронными делами они провозились довольно долго, небо уже начало сереть, но, осмотрев свою работу, остались довольны. И если когда-нибудь какой-то пастух, бродя со своими овцами, и сможет обнаружить под каменистой насыпью останки людей и животных, то произойдет это нескоро. Крестоносца они погребли отдельно, закопав и привалив сверху огромным камнем. Правда, предварительно сняли с него рыцарское облачение, чтобы никто не мог опознать тело. Метью на этом особенно настаивал. Говорил, что чем дольше граф Корнуолл не будет знать, куда пропал посланец императрицы, тем сохраннее будут их головы и тем тише будет вести себя сам лорд Реджинальд.

При этом Метью выглядел так, словно он знал нечто такое, что позволяло ему приказывать своим приятелям. Артур относился к этому спокойно, а вот Рис стал нервничать.

— Ты хочешь извести меня, Метью? Не забывай, что ты изгнанный из Шрусберийской обители монах, а вовсе не рукоположенный священник. И то, что ты принял исповедь умирающего, вовсе не дает тебе права что-то скрывать от нас. Я правильно говорю, Артур?

Юноша молчал. Они сели на доставшихся им лошадей и потрусили по вьющейся вдоль Корнуоллского хребта тропе. Дорога была вполне сносной, они ехали быстро и к полудню уже разглядели башни Лонсестона. Тут было решено разделиться: Метью должен был забрать их возок из местной обители, а Рис и Артур, объехав город, ожидать приятеля на дороге к Экзетеру.