Тот Самый Мужчина - Натали де Рамон Страница 5

— Вот, мама, познакомься, — более торжественным тоном, чем требовалось, начал представлять меня этой старушке сержант Грийо, под защитой зонта препроводив меня из машины в дом, — это Клер…

— Клер Лапар, — сказала я не понравившимся мне севшим, скорее всего от простуды, как, впрочем, и от несуразности ситуации, голосом.

С какой стати Грийо привез меня к своей маме? Я же просила в гостиницу…

— Мадам Лапар, та самая, которая едет в Дакар? — На румяных щечках старушки появились ямочки.

— Сперва мадам Лапар идет в ангар, — радостно поправил мамашу сержант, — а в Дакар потом.

Угораздило же меня выйти замуж за человека именно с этой фамилией из детской песенки! Друзья и коллеги давно не обращают внимания на мою фамилию, но, стоит мне представиться новому человеку — кому угодно, от консьержки до профессора с мировым именем, — все обязательно вспоминают этот стишок про редкую женщину мадам Лапар!

Я старательно улыбнулась. Все как обычно. Восторг по поводу моей фамилии даже в этой весьма деликатной ситуации: я не ожидала, что окажусь в гостях у мамы полицейского, которая, в свою очередь, еще меньше ожидала принимать среди ночи легендарную мадам Лапар. Улыбка лучше, чем недовольство. Я же никогда в жизни больше не увижу ни сержанта, ни его матушку, переночую, расплачусь и навсегда исчезну из их жизни, как и они из моей.

— Мама, позаботься о Клер, — попросил сержант, — а мне уже пора. Представляешь, опять объявилось это трио.

— Шушу со своими мужьями? — уточнила мадам Грийо. — Они же каждую весну возвращаются.

— Ну да. Как птицы. Только проблем побольше. Выпроводить бы их мне поскорее.

— А Эмма в курсе? — невпопад спросила мадам Грийо.

— Про что? — растерялся ее сын.

— Про принцессу на горошине. — На розовых щечках опять появились ямочки, а глазки прищурились за толстенными стеклами очков.

— Про кого? — непонимающе пробасил сержант.

— Про ту, которая промокла под дождем и постучалась в дверь.

Вероятно, мамаше нравились изысканные аллегории, но ее сын растерялся окончательно и в поисках поддержки смотрел на меня.

— Которая так и не смогла попасть в Дакар, — не унималась красноречивая мадам Грийо.

— А! — До сержанта дошло, когда я ткнула пальцем себя в грудь. — Я ей завтра скажу. Это моя жена, но она пока ушла к маме, — загадочно пояснил он. — Так что вы не волнуйтесь, мадам Лапар, спите спокойно в моей комнате. Я всего час назад заступил, можете спать хоть до полудня. Спокойной ночи, мама. — Он наклонился и звонко чмокнул розовую щечку. — Позаботься о ней.

— Проходите, деточка. — Крошечной ручонкой старушка поманила меня в гостиную. — Присаживайся к огню.

Надо же, настоящий камин с настоящим огнем и кресло под цветастым пледом! Но если я сейчас туда сяду, без сомнения, тут же усну, а это будет совсем невежливо, подумала я. И еще подумала, что удивительно, как у такой маленькой женщины такой огромный сын, и что, впрочем, это не редкость. На более серьезные размышления я была уже не способна, кружилась голова и основательно начало ломить спину. Вполне вероятно, что ломило ее уже давно, а я от усталости даже не осознавала боли.

— Спасибо, мадам Грийо, — вежливо поблагодарила я и добавила: — У вас очень уютно. Но нельзя ли мне сразу лечь спать? Я была бы вам очень признательна…

— Ты не выпьешь со мной горячего вина? — расстроилась старушка.

— Выпью, конечно, выпью! Это именно то, что мне сейчас нужно!

Я радостно говорила еще что-то, засыпая буквально на ходу. Потом в моих руках оказался большой горячий бокал, и ничего более вкусного и живительного я не пила в жизни.

— Спасибо, мадам Грийо, потрясающе! Как вы только догадались?

Она повела меня на второй этаж, снабдив вторым бокалом такого же напитка. Я очень боялась пролить его, неуверенно поднимаясь по лестнице.

— А ты замужем? — вдруг спросила старушка.

— Разведена.

— Одна живешь?

— Нет, у меня сын.

— Работаешь?

— Да.

— Не хвораешь?

— Некогда, мадам Грийо.

Я с трудом поддерживала этот странный разговор, похожий на анкету. Не сообщать же ей, что у меня, как у многих хирургов, от перенапряжения случаются приступы радикулита, а уж после сегодняшних приключений я вообще не понимала, как еще держусь на ногах.

— Есть хороший жених.

Мне стало смешно. Неужели она может рассматривать меня в качестве потенциальной невесты? Для кого? Для своего сына-полицейского, жена которого «пока ушла к маме»?

— Чего молчишь, мадам Лапар? Или есть кто на примете?

— Это забавно, мадам Грийо.

— Ничего забавного, деточка. — Она вздохнула. — Если есть кто, так и скажи.

Я виновато улыбнулась и промолчала. У меня слипались глаза, я не нашла что сказать даже из вежливости.

— Проходи. — Старушка распахнула какую-то дверь и включила лампочку над кроватью. — Начнет твой сынок девочками интересоваться, вот тогда-то ты меня и вспомнишь.

Давно интересуется, подумала я, но опять только улыбнулась.

— Вот именно. — Она вздохнула, словно прочитав мои мысли. — Держи, мадам Лапар. — Старушка вытащила откуда-то стеганый халат и байковую ночную рубашку.

— Спасибо.

— Ванная в конце коридора. Ты все мокрое сними, я посушу, и переоденься. И вино допей, ведь дрожишь как лист осенний.

— Я не могу больше. Это много. Можно, я сразу лягу?

Она с сомнением посмотрела на меня снизу вверх и вдруг с интонацией рентгенолога произнесла:

— Раздевайся. Ложись. Я тебе спину разотру.

Может быть, в другой ситуации я стала бы возражать или хотя бы поинтересовалась, откуда она узнала про мою спину, но сейчас послушно разделась и легла.

— Я думала, ты тощая, а ты справная, мадам Лапар, — одобрила она меня и, как собаку, похлопала по боку. — Это у тебя кость неширокая, так то и лучше. Которые бабы тонкокостные, те силой-то послабей, а вот духом всегда крепче.

И ее маленькие ручки, неожиданно оказавшиеся очень энергичными и уверенными, принялись растирать мою несчастную спину от шеи до самого копчика какой-то валерьяново-мятно-пахучей мазью, возникшей неизвестно откуда. Я хотела спросить, что это за средство, но вдруг, тоже неизвестно откуда, появилась большая круглая полосатая кошка, вероятно, привлеченная ароматом мази.

— Пожалей, Молет, пожалей нашу принцессу на горошине, — велела кошке мадам Грийо.

Я подумала, что у мадам Грийо все большое, кроме нее самой, но кошка вдруг превратилась в полосатую и, конечно же, большую рыбу, и я поплыла за ней по чудесной ласковой воде…