Уитни, любимая. Книга 1 - Джудит Макнот Страница 5

Ветерок зашелестел страницами, и Энн перевела изумленныйвзгляд на замкнутое лицо Уитни.

— Но она на греческом! Ты знаешь греческий? Уитни кивнула,краснея от унижения. Теперь тетя посчитает ее синим чулком — очередное темноепятно на репутации.

— Еще латынь, итальянский, французский и немного немецкий, —призналась она.

— Боже милостивый! — выдохнула Энн. — Каким образом ты всеэто выучила?

— Несмотря на весьма невысокое мнение отца о моих умственныхспособностях, я просто наивна, но не безмозгла и терзала его каждый день, покаон не пригласил для меня учителей по истории и языкам.

Уитни замолчала, вспоминая, как была уверена когда-то, что,если станет прилежно учиться, сможет заменить отцу сына, которого у негоникогда не было. И тогда он, может, полюбит ее…

— Да ты, кажется, стыдишься своих успехов, хотя должна быгордиться.

Уитни задумчиво поглядела на дом, уютно расположившийся вдолине под холмом.

— Конечно, все считают, что обучать женщин таким вещам —пустая трата времени. И по правде говоря, я совсем не способна постигнуть то,что умеет каждая женщина. Шью так, словно делаю это с завязанными глазами, акогда пою, все собаки в округе начинают подвывать. Мистер Туитсуорти, нашместный учитель музыки, утверждает, что от моей игры на фортепьяно у негомгновенно появляется крапивница. Я не умею делать то, что делают другиедевушки, и, что хуже всего, ненавижу подобные занятия.

Теперь-то, думала Уитни, тетя окончательно невзлюбит ее, каки все остальные, но так даже лучше. По крайней мере теперь Уитни перестанетбояться неизбежного.

Она взглянула на леди Энн широко раскрытыми глазами:

— Уверена, папа уже успел все рассказать обо мне. Конечно, ядля него ужасное разочарование. Он хочет, чтобы я была такой же изящной,скромной и тихой, как Элизабет Аштон. Я пыталась, сколько могла, но ничего невыходит.

Сердце Энн сжалось от боли за это прекрасное, живое, смелое,запутавшееся дитя, рожденное ее сестрой. Коснувшись пальцами щеки Уитни, онамягко сказала:

— Твой отец мечтает о дочери, подобной камее, — деликатной,бледной, невыразительной, во всем повинующейся его воле. Но вместо этого егодочь похожа на бриллиант — такой же сверкающий, полный радости жизни, и поэтомуон не знает, что с ней делать. Вместо того чтобы ценить редкость и красотукамня, вместо того чтобы немного отшлифовать его и явить миру ослепительныйблеск, он пытается превратить драгоценность в обычную камею.

Уитни была склонна скорее думать о себе, как о куске угля,но, не желая лишать иллюзий тетю, решила промолчать. После ухода леди Энн она иновь взяла в руки книгу, но вскоре, забыв о подвигах героев, перенесласьмыслями к Полу.

Вечером, спустившись в столовую, она почувствовала, чтоатмосфера в комнате странно накалена — никто даже не заметил, как она подошла кстолу.

— Когда вы намереваетесь сказать девочке, что она едет снами во Францию, Мартин? — рассерженно требовал дядя. — Или решили ждать досамого отъезда, а потом просто швырнуть дитя в карету и хлопнуть дверцей?

Перед глазами Уитни все поплыло, и на какое-то ужасноемгновение ей показалось, что ее вот-вот вывернет наизнанку. Девочкаостановилась, пытаясь взять себя в руки и проглотить горький ком, застрявший вгорле. Ноги по-прежнему тряслись, отказываясь ее держать.

— Разве я куда-то еду, папа? — осведомилась она, стараяськазаться спокойной.

Все мгновенно повернулись и уставились на нее. Лицо Мартинавыражало лишь нетерпение. Губы были раздраженно сжаты.

— Во Францию, — бросил он резко, — будешь жить с тетей идядей, которые пообещали попытаться сделать из тебя настоящую леди.

Стараясь не встретиться ни с кем глазами, чтобы нерасплакаться, Уитни уселась за стол.

— Надеюсь, ты сообщил тете и дяде, чем они рискуют? — едвавыговорила она, собрав все силы, лишь бы не дать отцу увидеть, что он делает сее сердцем, и холодно взглянула в виноватые, смущенные лица родных. — Отец,видимо, забыл объяснить, что, приняв меня в свой дом, вы рискуете навлечь насебя бесчестье. Кроме того, у меня ужасный характер, манеры уличной девчонки, ия совершенно не умею вести беседу за столом!

Тетя наблюдала за ней с нескрываемой жалостью, но отецпо-прежнему смотрел на нее с каменным безразличием.

— О папа, — прошептала она прерывающимся голосом,окончательно потеряв самообладание, — неужели ты действительно настолькопрезираешь меня? Так ненавидишь, что решил отослать с глаз долой? — На глазанавернулись слезы, угрожая перелиться через край, и Уитни поспешно встала. —Прошу извинить меня… я сегодня не очень голодна.

— Как вы могли! — вскричала Энн после ухода девочки,поднимаясь со стула и разъяренно глядя на Мартина. — Вы самый бессердечный,бесчувственный… С каким удовольствием я вырву ребенка из ваших лап! Не понимаю,как она сумела так долго терпеть весь этот ужас! Я бы никогда не смогла так!

— Вы придаете слишком большое значение ее словам, мадам, —ледяным голосом отозвался Мартин. — Уверяю вас, она расстроилась так сильно вовсене из-за предстоящей разлуки со мной. Я просто слишком рано положил конец еепланам! Хватит ей строить из себя дурочку из-за Пола Севарина! Вся округапотешается над ней! С меня довольно!