Дорога домой - Айрис Джоансен Страница 5

Снег? Интересно? Какой странный оборот.

– Наверное, тебе не приходилось бывать в северных штатах, иначе ты не стал бы говорить о том, что снегопад в ноябре представляет интерес. – Лицо ее погрустнело. – А мне не хочется, чтобы снег выпадал. Я так люблю лето. С апреля по сентябрь большую часть времени я провожу вне дома. –Она поморщилась. – Наверное, ты и сам все знаешь. Я с ног до головы покрываюсь веснушками.

– Да, знаю. – Он отвернулся, – Пока, Бет. До скорой встречи.

– Бет? – Она удивленно вскинула брови. – Никто не называл меня Бет.

– Даже Марк?

– Даже он.

Странное чувство удовлетворения промелькнуло на лице Джона.

– Тогда тем более: пока, Бет.

Не дожидаясь ответа, он повернулся и вышел из кухни. Секунду спустя она услышала, как хлопнула входная дверь.

Какое-то время Элизабет стояла неподвижно, и в голове ее проносились самые нелепые и невероятные мысли. Джон Сэндел пробыл здесь меньше часа, но оставил ее в полном смятении. Сердце колотилось, а лицо горело, словно она только что вышла из финской бани. Страх? Страх. И еще что-то, чего она пока не могла выразить словами. И все же нашлось то, что помогло ей забыть о страхе – Эндрю осторожно, но ощутимо пнул ее ножкой в живот. Она приложила ладони к этому месту.

– Все в порядке. Я поняла намек. Мне следует думать только о хорошем и вообще пора поесть. Так ведь, малыш?

Надеяться на то, что удастся думать только о хорошем, Элизабет не могла. Но вот подкрепиться чашкой бульона – это было в ее силах. Взгляд ее невольно скользнул к окну, за которым слышался непрерывный шум падающей воды. В сгустившихся сумерках Элизабет уже не могла видеть реку. И рощу, что раскинулась внизу, неподалеку от дома.

– Дай мне одеяло, чтобы я мог уложить его.

Негромко вскрикнув от неожиданности, Элизабет повернулась. В дверях кухни стоял Джон, держа на руках что-то коричневое и… окровавленное.

– Сэм? – Она не могла договорить фразу. – Нет, только не это..

– Рана не смертельная, – ответил Джон. – Завтра его надо будет отвезти к ветеринару. После того, как рану обработают, с ним все будет в порядке. Подложи одеяло, – напомнил Джон.

– Что? Ах да, – пробормотала она растерянно, не отрывая взгляда от собаки. – Сейчас. Одну минуту. – Элизабет бросилась к шкафу, выхватила первое же попавшееся ей под руки легкое одеяло и вернулась на кухню. Свернув одеяло вдвое, она положила его на пол возле камина. – Ты считаешь, что рана не опасная? – переспросила она потерянным голосом. – Здесь есть ветеринар, я могла бы…

– Все обойдется. – Джон, встав на колени, осторожно уложил дога на мягкую подстилку. Его большие сильные руки удивительно заботливо и нежно поправили бессильно раскинутые лапы Сэма. – Ничего, малыш. Теперь ты дома.

Элизабет почувствовала, как горячие слезы навернулись ей на глаза:

– А что с ним случилось?

Джон показал на рваную полосу, что шла от лапы к спине:

– Пуля. Она только оцарапала его. Наверное, в ближайшее время он вряд ли сможет гоняться за кроликами.

Элизабет почувствовала, как кровь отхлынула от ее лица.

– Неужели кто-то из охотников? – она облизнула пересохшие губы. – Наверное, издалека приняли его за какого-нибудь зверя…

– Возможно. – Погладив собаку еще раз, Джон поднялся. – Хочешь, чтобы я остался, или управишься сама?

– Я сама справлюсь. А где ты нашел его? На дороге?

– В роще.

Она повернулась, удивленно глядя на него:

– А что ты там делал?

– Искал твоего любимца, поскольку ты, как только немного пришла бы в себя, немедленно отправилась на его поиски. Мне не хотелось, чтобы ты одна бродила в темноте. – Джон твердо встретил ее взгляд. – Я не ошибся?

– Нет, – прошептала Элизабет. – Спасибо.

Его улыбка оказалась неожиданно мягкой.

– Сэм – мужественный пес. Мне он очень понравился, Бет. – И он снова повернулся к выходу. – Скажи ему пару ласковых слов.

– Непременно.

Как только дверь снова захлопнулась, Элизабет опустилась на колени рядом с собакой и принялась промывать рану. Джон был прав: рана оказалась неглубокой. Дог терпеливо переносил боль и только один раз тяжело вздохнул, когда она уже закончила смазывать рану противовоспалительной мазью.

– Ты молодчина! – пробормотала она. – Хорошо, что вы понравились друг другу. Джон выдержал главную проверку в нашем доме. Единственное, что меня смущает… – это таинственность, которую он на себя напускает. Но поживем, увидим.

* * *

Ночь была ясной и холодной. И при каждом выдохе изо рта Джона вырывалось облако пара. Открыв дверь пикапа, он сел в машину. Несколько секунд он смотрел на свет, что пробивался из окон дома. Элизабет сидела у огня. Ее образ представился ему с такой отчетливостью и пронзил его так глубоко, что он не сразу мог понять, что произошло. С трудом ему удалось отвести взгляд от дома и обратиться к телефону, что располагался на приборной доске.

Гунер Нильсен снял трубку после второго сигнала:

– Да?

– Я поговорил с ней.

– И что она ответила?

– Отказалась уезжать из дома.

– Как ты и думал. Ты ведь был уверен, что ее не удастся уговорить. Ее доверие не так легко завоевать.

– И все же я был обязан попробовать, – в голосе его проскользнула усталость. – Она беременна, поэтому я старался смягчить все острые углы. Но мне хотелось, чтобы она поняла самое главное.

– Понимаю, Джон.

– А что за место ты нашел?

– Дом вполне комфортабельный, и место именно такое, какое ты хотел.

– Ты замел все следы?

В голосе Нильсена послышалась усмешка:

– Не просто скрыл, но похоронил. Если даже агентство и начнет копать, то выяснится, что домик снял один промышленный магнат с Уолл-стрит для своей любовницы. Ты уже знаешь о том, что завтра выпадет снег? Приняв это к сведению, я отправился в спортивный магазин и купил лыжи.

– Чудесно, – с легкой иронией отозвался Джон. – Единственное, чего нам не хватает, так это того, чтобы ты сломал ногу на каком-нибудь спуске.

– Они мало чем отличаются от водных лыж, – запротестовал Гунер. – И я буду очень осторожен. – Он немного помолчал. – Элизабет оказалась именно такой, как ты ее и представлял?

Джон мысленно провернул этот вопрос и ясно увидел Элизабет такой, какой оставил ее. Она стояла на кухне. Ее фигура казалась тонковатой для женщины, которая носит ребенка. Ее густые светло-каштановые волосы, освещенные горящим в камине огнем, отливали золотистым цветом. Рукава просторной голубой блузы, закатанные до локтя, открывали красивые сильные руки. Она не считала себя хорошенькой, и россыпь золотистых веснушек на ее лице тоже не считалась признаком особенной красоты.