Высшая степень обиды - Тамара Шатохина Страница 5

– Ха! – печально хмыкнула я, – я думала о том, что если увидят, что вхожу к вам, скажут – свихнулась с великого горя.

– Гарнизон это большая и не всегда добрая деревня. Все на виду, так?

– До сих пор как-то не задумывалась. Я хотела не об этом…

– А я об этом. Эта больная зависимость от чужого мнения в таких вот закрытых сообществах… она развивается постепенно – из чувства ответственности. У женщин преданных и добросовестных. Мы заботимся о том, чтобы быть достойным тылом для мужа, чтобы не навредить его имиджу и, соответственно – карьере. Не бросить тень, не подвести нечаянно. Не представляем, как это – выйти из дома без макияжа, неопрятно одетой, следим за своими словами и поступками. Постоянно настороже, с оглядкой… – она помолчала немного и улыбнулась уголком рта.

– Если нужно обсудить ситуацию в вашей семье, я вам не помощник, Зоя. У меня однозначное отношение к изменам – презираю слабых на то самое место мужчин. Вам нужно к семейному психологу, я могу дать координаты. Это в Мурманске.

– Нет… спасибо. Я, пожалуй, пойду.

– Как знаете… Чай только допейте, – замолчала она надолго. Мы молча пили чай. Вкусный. Очень.

– Наверное, все-таки я должна сказать. Давайте, я скажу? – встала она вдруг и, нервно потирая руки, отошла к окну.

– Да? Говорите, я слушаю, Роза Давлятовна.

– Я ударила вашего мужа. Не пугайтесь только – приводила в чувство. Самый простой способ – пощечина. Особенно мужчине в чинах, при власти… самое то. Можно было иначе, но у меня времени не было. Ну, и чувствовала безнаказанность само собой – в силу возраста и статуса и не особо выбирала метод. Не скажу, чтобы это получилось профессионально… скорее наоборот. Молчите?

– Думаю, – поставила я чашку, потому что дрогнула рука. Разолью еще… Вздохнула и спросила: – Что должно было случиться такого, чтобы сразу оплеуху? Не верю, что вы таким способом выражали свое презрение.

– Я вообще тогда еще ничего не знала, – присела она на стул опять, – а случилось… мужская истерика, тихая… Прямая угроза сердечной мышце. Их служба это большая ответственность, жизнь в состоянии постоянного стресса... вы знаете сами. Сосуды изнашиваются, появляются риски. Вы знаете анекдот о двух подопытных мышах? Кормили и ублажали их одинаково, но той, что издохла потом от инфаркта молодой, постоянно показывали кота. Да… потом по его просьбе я ходила узнать – как вы?

– Как я?

– Да. Вас как раз отмывали от рвотных масс.

– Твою ма-а-ать… – задохнулась я, – Роза… Давлятовна… мне вы зачем говорите? Чтобы я знала, что свалилась там, облевалась… а они смотрели на это? Вся такая… воздушная Сысоева и я – на полу в блевотине?!

– Представляете? – печально кивнула она, – он поднял вас, чтобы уложить на кушетку и тоже испачкался. И кричал – говорят, обещал золотые горы. Выполнил, кстати. Мне тоже принес потом торт и цветы. Он почему-то решил, что вы умираете или уже умерли – его же выгнали… у него сейчас белые виски, Зоя. Я не помню – раньше они были совсем белыми или просто – с проседью?

Я глубоко вдохнула, встала, развела руками и медленно пошла к двери. Вдогонку донеслось:

– После этого слишком уж сильно презирать именно вашего Усольцева мне как-то… некомфортно, что ли? Так вы возьмете телефон семейного психолога? Подумайте. Я первый раз вот так… сомневаюсь.

Я остановилась, придержав дверь, оглянулась.

– Понимаете, доктор… Еще до того… в нем уже жили эти намерения, эти… импульсы к ней… или как сказать, чтобы правильно? Он отлично знал что делает, понимал, собирался, готовился. То, что тогда не случилось – я помешала, это просто случайность. Предательство в голове и оно уже произошло. Предателей вообще раньше расстреливали. Считайте, что развод – это милосердно.

– Милосердная казнь… Не нужно подменять понятия – предательство это предавать чьи-то интересы, когда они идут вразрез с твоими. А кто сказал, что вступая в брак, мы должны раствориться в нем и про свои интересы забыть? Если там что-то кого-то перестает устраивать и тяготит, то измена запрограммирована. Мужчина будет искать в другой связи нового, женщина – лучшего… – она сделала паузу и опять кривовато улыбнулась.

– Но вы делайте, как считаете нужным, Зоя… может вы и правы, – пожала она полными круглыми плечами, – когда-то я сделала так же.

– Да? – вернулась я в кабинет, прикрыв дверь за спиной.

– Тогда, собственно – вопрос, с которым я шла к вам.

Она внимательно смотрела на меня и пила свой чай. Только я уже передумала. Какая разница – когда мне станет не просто плохо, как сейчас, а плохо невыносимо? Важнее другое – когда это закончится?

– Когда вам стало легче, через сколько времени? Мне не скажете? Выдайте великую женскую тайну, Роза Давлятовна, я сохраню ее – честно. Нужно знать, – улыбалась я ей.

– Никогда. Легче не будет, – милостиво кивнула она.

– Ну, вот… а я так надеялась.

– У вас может быть иначе. У всех ведь по-разному. Да, Зоя? Зависит от силы чувства.

– Наверное. До свидания, большое вам спасибо, – прикрыла я за собой дверь. И опять вернулась.

– Да, Зоя?

– Усольцев в море... вы уверены, что... Господи! Вы сами сказали, что его состояние тогда...

– Я поняла, – кивнула она, – я общалась с ним перед выходом.

– На каком основании? Чья это была инициатива?

– Большая деревня, Зоя... Вы сами понимаете. Поступила команда на освидетельствование психической вменяемости.

– Спасибо, Роза Давлятовна! Огромное вам спасибо!

– Господи... девочка... Я все понимаю. Не переживайте вы так... он вполне адекватен, я так и доложила. Молюсь теперь.

Я напряженно уставилась на нее.

– Не смотрите так. Я говорю правду. Ваш муж дурак, Зоя, но дурак сильный, вменяемый и разумный. С адекватной реакцией. Но вы тоже молитесь... на всякий случай. Я буду знать об этом и мне будет легче. Обещаете?

– Да, обещаю.

Я понимала, что она сделала для Усольцева. Он командир, а командир незаменим по определению. Значит, пришлось бы отменить выход Усольцева (говорим Усольцев, понимаем – экипаж, лодка). В самый последний момент это ЧП. И ЧП такого масштаба... уровня даже не флота, а Министерства обороны. Тех самых котов, которых регулярно показывают крысам... я просто не осязала разумом уровень катастрофы. Речь даже не о том, что для него это крест на карьере. А о том, что на экипаже Усольцева они не остановятся и пройдутся катком по всему, до чего дотянутся, раз уж их выдернули из первопрестольной. Полетят должности... Витьку возненавидят все, абсолютно! И командование тоже, потому что вынуждено будет угождать и подлизывать... Это... да, я буду молиться. Если не за него, то за экипаж. Виктор сильный, он официально справляет свой День рождения три раза в год, потому что было... и он справился.