Когда есть ты - Бронуин Джеймсон Страница 5

— А ты, Зара, умеешь? — он кивнул в сторону огня.

— Нет, — девушка улыбнулась.

— Но любишь природу?

— Почему ты так решил?

— Ты упомянула, что приезжала сюда.

— Здесь чувствуешь себя свободной. Ни тебе расписаний, ни давления, ни обязательных встреч.

— Не возражаешь против отсутствия коммунальных удобств?

— Не буду лгать, — она улыбнулась и покачала головой. — Я скучаю по приличному душу, горячему и продолжительному.

Хрипловатый голос оборвался, она подняла голову и обнаружила, что он пристально наблюдает за ней. И снова почувствовала, как кровь превращается в расплавленный шоколад…

— Ты приезжаешь сюда одна?

— Оглянись, Алекс. — Зара посмотрела на кровать, и ее сердце подпрыгнуло. — Вряд ли здесь достаточно места для группы.

— Я говорю не о группе.

Нет, конечно, он имеет в виду мужчину, горячего и страстного любовника. И если бы он не наблюдал за ней своими серьезными, внимательными глазами и она бы не сидела здесь обнаженной, закутанной лишь в покрывало, то сумела бы рассмеяться.

— Я приезжаю сюда, когда хочу остаться наедине с собой. Убегаю, — тихо объяснила она.

В огне треснула и зашипела ветка.

— От чего ты бежишь, Зара? — спросил он.

— От жизни, от планов, от постоянной занятости, суеты. — Зара пожала плечами. Наверно, ей стоит закрыть рот, но очень тянуло поговорить. — Последний раз после смерти мамы я бежала от… — Она замолчала, пытаясь подобрать нужное слово. И вдруг осознала пустоту вокруг себя: ни семьи, ни связей. — Звучит, наверное, чудно, но я бежала от одиночества, от места, где ты всегда была не одна, а тут…

— Вы всегда жили вместе?

— Да.

— Сочувствую, — мягко начал он после паузы. — Как долго болела твоя мать?

— Три года. — Время от времени Зара представляла мать живой, слышала ее голос, словно Джинджер, как обычно, сидела рядом, подталкивала дочь локтем и смешила байками о мире и мужчинах, на чьих плечах он держится.

Иногда она была немного циничной, ее мама, возможно из-за своего занятия. Профессия стриптизерши позволяет быстро избавиться от розовых очков, сквозь которые многие смотрят на этот мир.

— Ты часто вспоминаешь се?

— Каждый день. — Зара попыталась улыбнуться, но, поймав его взгляд, поняла, что не может.

Ей никак не удавалось справиться с эмоциями — ни улыбнуться, ни вздохнуть. Она знала свое сердце, свою душу, распахивающуюся каждый раз, когда речь заходила о маме. И только она подумала об опасности такого откровения, как полено в очаге упало и в воздух взвился сноп искр.

Алекс подскочил как ужаленный, девушка не могла сдержать смеха, так яростно и нелепо он

отряхивал брюки. На ткани появилась маленькая дырочка.

— Рад, что ты нашла это забавным.

Зара выразительно посмотрела на него, в настоящий момент он мало походил на принца австралийской пустоши.

— Хорошо, что ты не принял мой совет снять мокрые брюки, — заметила она.

Он издал странный звук, то ли смех, то ли ворчание.

— Инстинкт самосохранения.

— У тебя было видение насчет полена и брюк?

Он выпрямился и честно посмотрел своей собеседнице в глаза.

— Нет, просто я решил, что из нас двоих один должен остаться одетым.

Зара едва не задохнулась. Она не ожидала, что под маской холода кроется такое обаяние, остроумие и прямолинейность. Если не хочешь сорваться в пропасть, избегай соблазнов.

— Моя одежда… — она попыталась встать, — должно быть, уже высохла.

У Алекса Карлайла руки не были спеленаты, как у нее, поэтому, пока она крутилась в покрывале, он уже подобрал ее одежду.

— Вот. — Это оказались трусики без каких-либо сиреневых кружев и атласных красных бантиков. Это были практичные спортивные черные трусы, какие часто носят парни, вдобавок с аппликацией розовых заячьих ушек. Впрочем, в его руке они выглядели вполне соблазнительно, если учитывать его большой палец у розового ушка…

— Высохли.

— Мне лучше надеть их, — выдавила она. — Знаешь ли, инстинкт самосохранения.

Его ноздри затрепетали, глаза потемнели, он тряхнул головой, подавая знак, что понял, и отдал трусы.

— Тебе лучше надеть все, что ты сможешь найти, Зара… из моей и своей одежды. Если буря затянется, нам понадобится не только вся сила воли, но и глубокое осознание инстинкта самосохранения.

Он развернулся и вышел во влажные сумерки, прикрыв за собой дверь.