Охота на Ботаника! - Янина Логвин Страница 5

— Тетя Таня, скажите, пусть не спешит. Я подожду.

Стоявшая у входа высокая и полная женщина рассмеялась.

— Ох, Антошка. Да какая ж я тебе тетя? Мне же тридцать семь всего! Хорошо, что никто не слышит! Ты лучше меня просто Татьяной называй, так я себя моложе чувствую. Ты же в курсе, красавчик, что сердце не стареет? — женщина подмигнула и поправила рукой форменную шапочку с логотипом магазина, которая кокетливо сидела на ее взбитой макушке. — Особенно женское. Вот как увижу симпатичного парня, так и начинает стучать! Едва не выпрыгивает, прямо как сейчас!

Я улыбнулся и пожал плечами. Однажды я вырос, но все еще не мог привыкнуть к шуткам маминой подруги.

— Ну, разве что теоретически, — предположил.

— В курсе он. Еще как в курсе!

Из подсобки показалась мама и выкатила следом затаренную товаром тележку. Поравнявшись со мной, чмокнула меня в щеку и привычно оглядела на целостность и сохранность.

— Привет, Тошка. Уже освободился? Что-то ты рано сегодня, — довольно заметила.

— Привет, мам. Так получилось.

Повернув тележку лицом к проходу, мама погрозила подруге:

— Татьяна, перестань мне смущать ребенка! Я все слышала! Ты же знаешь, какой он у меня застенчивый. Он тебя с пяти лет помнит, кто ты ему, как не тетка?

— Твой ребенок стал таким видным парнем, Ольга, что скоро отбоя от невест не будет! Все привыкнуть не могу — только недавно был светлым и кудрявым мальчишкой, все его с девочкой путали, а теперь вон каким мужиком вымахал! Антон, ты когда уже мою Аньку-то на свидание пригласишь? Ей уже восемнадцать, я разрешаю! Хоть бы раз к нам в гости заглянул — дочь все о тебе спрашивает. — Учится он у меня, Тань. Некогда ему о свиданиях думать!

Когда мама так говорила, я и в самом деле начинал краснеть. Вроде бы пора и привыкнуть к подобным шуткам, а не получается.

— Мам, может, хватит? — я отобрал тележку из рук матери и покатил перед собой. Удаляясь по проходу, обернулся к старой знакомой: — Тетя Таня, не обращайте внимания! Передавайте Ане привет, как-нибудь увидимся!

В тележке лежали пачки с крупой, и на повороте мама придержала их рукой.

— Сынок, а может, и правда, пригласил бы Танину дочь в кино? — сказала устало. Ее рабочая смена начиналась очень рано, и к моменту моего прихода, как правило день уже успевал ее утомить. — Сходили бы оба, развеялись. Ведь одна учеба у тебя на уме — разве так можно? Я в твоем возрасте уже тебя нянчила.

— Можно, мам, сама знаешь, когда есть цель.

Я привык учиться, меня всегда интересовало все новое и необычное. А еще — так было легче не чувствовать одиночества в нашей маленькой квартире. Уже тогда, когда мне было семь лет, и мать вышла замуж во второй раз.

Сейчас она вздохнула и погладила меня по руке:

— Эх, Тошка, и в кого ты у меня такой умный? Вот бы сестре твоего ума хоть немного досталось. Сейчас Кристина не хочет учиться, а потом будет, как я — гнуть спину на чужого дядю. Не понимает, что ты не всегда будешь рядом и ее баловать.

— Я ее не балую, мам.

Голубые глаза, не похожие на мои, взглянули с сомнением.

— Ну, конечно! Кто тебя просил Криське смартфон новый покупать? А теперь ей наушники блютусные подавай, и эту, как ее — селфи-палку. Скажешь, не баловство это? А как же Канада, сынок?

Канада все еще оставалась призрачной мечтой, а сестра была рядом — самая настоящая. Егоза, но я ее любил.

— Не начинай, мама. Она ведь хотела. Кристине двенадцать лет. У всех есть, ей тоже хочется.

— Да откуда ты знаешь, что хочется-то?

Как всегда, когда мысли возвращались к отчиму, ответить получилось резко:

— Знаю. Он мне никогда и ничего не покупал. Вот и ей тоже, хотя Кристина его дочь. Иногда, мам, достаточно примера.

Мы оба замолчали, оборвав разговор, потому что в его продолжении смысла не было.

Родители считали, что у нас с сестрой есть все необходимое. А если необходимое — это еда и крыша над головой, то с такими доводами сложно поспорить. Однако никто не запрещал мне с этим не согласиться.

Я помог разгрузить тележку, купил в магазине необходимые продукты, чтобы мать не несла их домой в руках, и ушел. Для меня день только начинался.

Дома никого не оказалось. Из университета я вернулся раньше обычного, и сестра еще не успела прийти из школы. До ночной смены в почтовом отделении доставки, где я чуть больше года работал грузчиком, сортировщиком и младшим менеджером в одном лице, еще оставалось время и, приняв душ, я просто завалился спать. Прошлая ночь тоже выдалась рабочей, и сейчас очень хотелось забыться.

Скорее всего, я бы проспал, глубоко провалившись в сон (последнее время я только так и спал, мгновенно переходя из одного состояния в другое), если бы не сестра.

Кристина прыгнула коленями на кровать и взъерошила шустрой рукой мои волосы.

— Соня, просыпайся! Эй! На работу опоздаешь!

Снов я не видел, лишь один сплошной уютный провал, из которого не хотелось выбираться. На какую еще работу? В ответ что-то невнятно промычал и отмахнулся.

— Ну же, Тошка, вставай! — возмутилась сестра. — Сам ведь потом будешь ругаться и бежать сломя голову, я тебя знаю!

Я оторвал щеку от подушки, сонно провел ладонью по лицу и взглянул на сестру.

— Привет, мелкая. А сколько сейчас времени?

Мелкая вздохнула и сползла с кровати.

— Вообще-то, почти семь! Так что, если хочешь успеть на смену — вставай! Кстати, я тебе картошку пожарила, будешь?

Есть я хотел. При мысли о еде, желудок тут же заурчал и потребовал топлива. А за ним и улыбка скользнула на губы.

— Спрашиваешь! Я голоден, как волк! Сейчас, еще пару минут полежу и встану…

Кристина слезла с кровати, села на пол и опустила на край постели подбородок.

— Антон, ты сильно устал, да? — вдруг участливо спросила, вздохнув. — Очень?

— Терпимо.

Я ответил неохотно. С некоторого времени, подкравшегося незаметно, сестра подросла и стала меня жалеть, что было непривычно и, как факт, сложно воспринималось. Это я до сих пор нес за нее ответственность, это я все детство и юность опекал девчонку-сорванца, которая нагло меня эксплуатировала, и чему я в принципе не был против. А теперь вот она бросает в стирку мои футболки, жарит картошку и спрашивает, устал ли я…

Как давно это было — восемь лет, новый мамин муж, и вдруг, когда я остро чувствовал, что одинок — появление в моей жизни родного человечка.

Я не злился и не ревновал, как боялся отчим, и не собирался воевать за внимание. Все произошло само собой. Сначала хнычущий, сопящий младенец в моей комнате, затем прогулки с коляской во дворе, затем просто прогулки.