Девушка с амбициями - Татьяна Веденская Страница 5

– Да…

– Как дети растут.

– А ведь вот еще вчера была такой крошкой.

– Ну-ка я тебя поцелую, – расчувствовавшись, баба Шура крепко прижимала меня к себе и слюнявила до тех пор, пока кто-нибудь еще не испытывал желания «потискать такую крошку». В эти моменты я мечтала праздновать день рождения в полном одиночестве. До сих пор не понимаю, как в подобном коллективе могла появиться и вырасти тихая семейная мамочка. А вот компоты были Малоярославской фишкой. За месяц житья в каморке второго этажа русской избы бабы Шуры я напивалась его на весь год. Странно, но он никогда не надоедал мне, как и вареная картошка с маслом, луком, зеленью и селедкой.

Что касается дней рождения, то особенно противно было смотреть, как за праздничным столом своевольно и по-хозяйски расположились деревенские мальчишки, те самые, что дразнили меня и дергали за все, за что могли уцепиться. Ели салаты, Наполеон и пироги. И строили мне страшные рожи, напоминая, что праздник кончится и начнутся будни.

– Уж мы тогда оторвемся, – смеялись их глаза.

– С праздником, желаем счастья, – говорили их наглые рты и плевались семечками. Я их игнорировала сколько могла, но поскольку от природы была наделена изобретательностью и сообразительностью, то не оставалась в долгу и строила каверзы как могла. Самой удачной за все мое детство была кража одежды у купающихся. Банально, конечно, но приятно было смотреть, как стайка смущенных и дезориентированных малышей, потеряв всю свою агрессивность бежала по кустам от речки до самой деревни. Конечно, на такое я одна бы не решилась, но был у меня в Малоярославце верный боевой друг, единственная отрада. Его звали Пашей, он был моим не то троюродным, не то четвероюродным дядей.

– Он тебе не кровная родня. Это новой жены сводного брата нашего дяди Сережи сын от первого брака, – объяснила баба Катя, хотя понятнее мне не стало. Мои математические таланты оказались не в состоянии соединить всю цепь воедино. Но поскольку даже сам дядя Сережа для меня был родней весьма отдаленной, установить нашу с Пашкой родственную связь представлялось невозможным.

Правильно говорят, что дружба рождается не на крови, а на сердце. Сколько я помню себя в деревне, столько я помню себя вместе с ним. И конечно, мы не только занимались кражами одежды моих обидчиков. Мы собирали вместе грибы, купались, в дождь сидели на чердаке и мечтали как будем вместе… версии менялись. То вместе учиться, то вместе ходить в походы по тайге, то работать. Ничего мы вместе делать не стали, но воспоминания друг о друге оставили самые приятные. С тех пор как я закончила школу, я была в Малоярославце всего два-три раза. Видела тех самых деревенских мальчишек, которые лузгали семечки. Теперь они работают в колхозе, все попереженились и по-прежнему вечерами собираются на лавочках на улице, только теперь уже пьют водку и лузгают семечками как закуской. Пашка Мелков женился и уехал куда-то к жене в Серпухов. Теперь работает водителем на Газели, перевозит стройматериалы.

– А ведь умный был парнишка, мог бы далеко пойти. Как и ты, – вздохнула баба Шура, рассказав мне все, что про него знала. Я приехала к ней впервые за четыре года и вид моего кровавого Пежо вкупе со страшным словом «адвокат» потрясли старушку. Она долго ходила вокруг чуда враждебной техники, не решаясь притронуться даже пальцем. Потом с уважением посмотрела на меня и промолвила:

– Нынче не то что давеча. Экие времена.

– Понятное дело, – кивнула я и пошла пройтись по лесу. Ужасно люблю гулять по лесу и не боюсь ничего. С детства угрюмая темень деревьев и заросли колючего кустарника казались мне куда более безопасными нежели общество иных людей. Я шла и вспоминала прошедшие в этих лесах мои юные годы и думала в очередной раз, что ни за какие коврижки не согласилась поселиться тут навсегда. Пусть хоть тридцать раз чистый воздух. Хоть как в горах. Не хочу жить до ста лет, если придется смотреть на мир тупыми коровьими глазами и питаться молоком, от которого разит навозом и коровником. Из Москвы я ни ногой. В этом году мы с мамой были приглашены на свадьбу какой-то очередной племянницы. Обычно я пропускаю подобные мероприятия, у меня на них аллергия с детства. Однако в этот раз мамусе удалось меня уговорить. Она давила на ностальгию.

– Ведь бабушка-то не вечна. Вспомни, как она в детстве за тобой ходила.

– И что теперь? Ей охота и в молодости за мной походить? – отмахивалась я.

– Помрет, тебя не благословив, что делать будешь? – выдвинула контраргумент мама. Я призадумалась. Но не сдалась.

– Благословит-благословит. По электронной почте, – грубо вывернулась я и уже совсем было решила, что и на этот раз мне не придется петь «Ах эта свадьба, свадьба, свадьба пела и что-то там ела», но мама подготовилась основательно.

– А там Паша будет. Представляешь, Ларочка, как вам будет интересно посмотреть друг на друга.

– А надолго? – начала проламываться я.

– Да нет, всего на три дня, – залепетала она и принялась мне обещать что машину потом она сама помоет, и что бензин оплатит, и что пирогов напечет.

– Я поняла, ты хочешь на Пежо прокатиться! – хлопнула я себя по коленке. То-то маман никак не отцепится. Это при ее-то природной интеллигентности. А что, это и правда аргумент. Поеду выпендрюсь перед всем честным народом. Пусть зеленеют. Эти деревенские мужланы ничего окромя тракторов и УАЗиков, в простонародье именуемых «козлами» и не видели.

– Интересно, Пашка привезет жену? – бросила куда-то в воздух я.

– Наверно, – равнодушно дернула плечами мама. Она своей цели достигла и дальнейшие мои моральные мучения были ей безразличны. И вот теперь я возвращалась из леса в бабы Шурин дом и кляла все на свете. Черт меня дернул согласиться приехать на эту тягомотину.

– Привет. Ну и кислое у тебя лицо. Мне тоже дико не хотелось переться в такую даль.

– Пашка! – воскликнула я, когда увидела, чья именно улыбающаяся физиономия пришпилена на тело взрослого, высокого как карандаш мужчины, шедшего мне навстречу по улице.

– Ларка! Как ты изменилась.

– Ты тоже. Тебя надо в Степы переоформлять.

– Поздно. И так уже все дети во дворе дразнятся, – рассмеялся он, а я подумала, что, пожалуй, преждевременно говорила, что надо валить. И как всегда в детстве словно читая мои мысли, Паша изрек.

– Я поначалу думал, что будет страшная скучища, а теперь даже рад, что я здесь. Когда мне показали на роскошную бибику и сказали, чья она, я определенно подумал, что уик-энд не будет напрасным.

– Только что я подумала тоже самое, – прыснула со смеху я. – И вообще согласилась сюда приехать, только когда узнала, что ты здесь будешь. Ты с женой?

– Нет. Она не захотела ехать в такую даль, – сказал он, а я увидела, как на его открытое улыбающееся лицо легла тень.

– Что-то не так? – спросила я на всякий случай, испытывая неземное удовольствие оттого, что после стольких лет мы не почувствовали себя чужими людьми. Мне, откровенно говоря, было совершенно все равно, что не так у него с женой. Как и все детство, я чувствовала его своей собственностью. Своей и больше ничьей.