Прости меня, Молли - Линн Грэхем Страница 5

В маленьком камине напротив уютно потрескивали дрова, отсветы огня плясали на стенах. Молли удивленно подняла брови, но вдруг заметила у окна на полу чемодан. Значит, Вито уступил ей комнату, которую собирался занять сам. Как это мило, вежливо, прямо-таки рыцарственно с его стороны!

С трудом приподняв чемодан, она вытащила его за дверь, на лестничную площадку. Простить его?! Она сорвала с себя джинсы, скинула свитер, потом погрузила пальцы в теплую ткань сброшенной одежды, зарылась в нее лицом и глубоко вдохнула. Ускользающий запах Вито дурманил ее, как опасный наркотик, и, ненавидя его за силу притяжения, все еще властную над ней после стольких лет, она устыдилась своей распущенности и отшвырнула свитер подальше от себя.

Конечно, Дональд ничуть не волновался, зная, что она осталась наедине с Вито. И Дональду, и всем остальным было отлично известно, что, невзирая на свою репутацию непобедимого покорителя женских сердец, Вито Кристобальди никогда в жизни пальцем не дотронется до женщины по имени Молли Баннистер. Даже когда они были помолвлены, он не предпринял ни одной попытки соблазнить ее.

Уязвленная спокойствием Дональда, Молли нагишом забралась в пышную постель и утонула в огромной пуховой перине. Подумать только, она была благодарна Вито за то, что по своей наивности считала благородной сдержанностью! Да он просто не хотел ее… И очень может быть — хотя Молли гнала от себя страшное подозрение, — может быть, другая лучше подходила для удовлетворения его желаний.

На лестнице послышались легкие шаги, глухо стукнула дверь ванной; Молли лихорадочно накрыла голову подушкой и зажала уши ладонями. Искушение надо побороть! Прав Дональд: как жить дальше, если она не может справиться с этим наваждением — чувством к мужчине, давным-давно выбравшему другую женщину? Да, та женщина не могла стать его женой, не была — может, и верно не была? — его любовницей, и все равно невидимыми узами крепче стальных цепей она привязывала Вито к себе.

Со сдавленным вскриком Молли отпрянула: кто-то потянул с нее одеяло, в которое она закуталась. Зажегся ночник, и внезапный свет ослепил ее.

— Что за черт…

На подушках рядом с ней в расслабленной позе полулежал Вито. Мягкий свет ночника падал на его широкие смуглые плечи и мощную грудь, покрытую курчавыми черными волосами. Что-то сжалось у Молли в животе, и она подумала, что, окажись она в падающем лифте, не чувствовала бы себя такой же беспомощной, как сейчас.

— В доме нет другой кровати, — мягко объяснил Вито.

— Н-не может быть, — еле слышно пролепетала Молли.

— Фредди боялся гостей, которые могли бы остаться переночевать, — сладко потягиваясь, объяснил Вито. — Вторая спальня совершенно без мебели. Внизу есть несколько кресел, но они жесткие. В такую холодную ночь я не могу дожидаться рассвета, сидя в одном из них.

С запозданием сообразив, что она выставляет напоказ гораздо больше, чем позволяют приличия, Молли по шею закрылась льняной простыней.

— Но не будешь же ты спать со мной в однойпостели!

Удивленный взлет черной брови.

— Почему-то мне кажется, что это я уже когда-то слышал.

Сраженная наповал, Молли ощущала, как душит ее комок в горле.

— Si… [4]Теперь припоминаю. Наша брачная ночь, которой не было. — Вито говорил тихо, как бы про себя, все тем же бесцветным, лишенным эмоций голосом. — Столько недель ожидания, а что потом? Ничего… Фиаско, сага.

Молли сжалась в комочек. С упавшим сердцем она вдруг ясно вспомнила ту ночь, его холодную ярость, прикрытую убийственным спокойствием, в ответ на ее попытку выдворить его из спальни, свои истерические рыдания. Она резко отвернулась, защищаясь от воспоминаний, желая прогнать их или схоронить поглубже.

— Будь добр, не смотри, я хочу встать и одеться. Я хочу переждать ночь в кресле, — заявила она, надеясь, что он устыдится и сам пойдет ночевать вниз.

— Не смотреть? — недоверчиво переспросил Вито. — Молли, сколько тебе лет? Еще пятнадцать или уже двадцать четыре?

Щеки Молли снова запылали; проклиная свою тонкую кожу, она героически пыталась не дрожать.

— На мне совсем ничего нет.

— На мне тоже, но я не так самонадеян, чтобы полагать, будто один вид моего обнаженного тела возбудит тебя до опасной крайности.

— Не смейся надо мной! — выдавила Молли чуть слышно.

— Dio, сага… — Вито мурлыкал, как огромный ленивый кот, развалившийся на ласковом солнышке. — Ты что, боишься, что я не совладаю с собой, взглянув на голую женщину?

— Нет, конечно, но…

— Так чего же ты перепугалась? — Пальцы Молли вцепились в край одеяла.

— Пожалуй, нам не следует спать в одной постели. Это неправильно.

— А кто узнает? — очень сухо спросил Вито.

— Я буду знать! И дело не в этом. Дело в том, что…

— В том, что ты — трусливая, упрямая маленькая ханжа. Стыдно, Молли. Что, по-твоему, я собираюсь сделать? Накинуться на тебя, как только погаснет свет?

Страдая от унижения, Молли отвела взгляд от его искрящихся глаз, в которых вспыхивали золотые огоньки.

— Нет.

— Или, может быть, ты не ручаешься за себя? Может, моя честь в опасности? — еще суше осведомился Вито.

— Не смеши меня! — Говоря это, Молли обнаружила, что перина под ней проседает и она уже не сидит, а опять лежит, и под головой у нее подушка. Неожиданно Вито сбросил с себя одеяло. Краешком глаза она следила за его смугло-золотистой спиной. Вито выпрыгнул из постели, открыл дверь… Молли с облегчением вздохнула, посмотрела ему вслед с благодарностью, но мгновение спустя ее охватило глубокое разочарование. Она крепко зажмурилась, со страхом осознавая, что своим чувствам уже не хозяйка и сдержать их не сможет.

Нечто мягко упало на подушку, к щеке прикоснулась прохладная ткань.

— А? Что?

— Футболка, сага… Да и я что-нибудь надену, — с язвительной улыбкой объяснил Вито.

Такой уступки она не ожидала и не могла решить, следует ли согласиться. Но перспектива постепенного окоченения в гостиной, если можно было так назвать эту морозильную камеру внизу, привлекала ее еще меньше. Молли утащила футболку под одеяло шурша и путаясь, натянула ее через голову и тщательно обернула вокруг бедер.

Кровать снова прогнулась под тяжестью Вито. Молли лежала рядом с ним, замерев и окаменев, как мраморное надгробие; слабый голос разума внушал ей, что надо как-то отодвинуться, а еще лучше — встать с постели, несмотря на то, что она уже прикрыла наготу.

Ханжа, Да, пожалуй, он прав. Согласиться тяжело, но возразить нечего.

Молли совсем не помнила своего родного отца. Он умер, когда она еще не умела ходить, а два года спустя мама вышла замуж за преподобного Джорджа Гилпина. Отчим придерживался пуританских взглядов и питал большую любовь к дисциплине и строгому порядку во всем. В полном всяческих ограничений семейном мирке Молли вид обнаженного тела считался безусловно непристойным, а физическая близость между мужчиной и женщиной признавалась дозволенной только в браке и только ради продолжения рода.