Ночная фиалка - Дебора Мей Страница 49

Она всхлипнула — приглушенный звук выдал попытку удержать слезы.

— Я знаю, что вы здесь.

— Да, — сказал он.

Она слабо вскрикнула, услышав его голос. Он услышал ее частое и нежное дыхание.

Прошла минута. Ничто не двигалось.

— Почему? — это слово повисло в воздухе.

— Я не знаю.

Но он знал.

— О боже! — ее голос слегка дрожал. — Вы давно находитесь здесь? И, конечно, слышали меня… Какое унижение!

Эти слова заставили ее улыбнуться. Ему захотелось протянуть руку и взять в ладонь ее волосы. Но он это не сделал. Ему следовало сдержать черный огонь, который бежал по его венам и сжигал его.

Он почувствовал какое-то движение.

Ноги ее коснулись пола.

— Я должна одеться, если вы желаете продолжить наш разговор.

Она встала. Он почти воочию видел ее распущенные по плечам волосы и чувствовал аромат женского тела. Он не должен был поддаться искушению. Но его воля и действия шли вразрез друг с другом. Он стоял, словно вкопанный, и позволил, чтобы она в темноте наткнулась на него.

Виола протянула руки, чтобы безопасно добраться до шкафа, и… ударилась плечом о его грудь. Он тотчас подхватил ее, удержав от падения.

— Я не хочу… продолжать разговор.

Голос его был глухим и хриплым. Он был во власти противоречий.

— Но что вы хотите… — прошептала она, замерев в его объятиях.

— Все, что ты захочешь. Что ты скажешь.

— Золотых рыбок?

— Господи Иисусе! — он обхватил девушку еще сильнее и склонил голову к ее лицу. — Вот это. Я хочу этого.

Его губы коснулись женской щеки. Ее нежность накрыла его ласковой волной и отбросила прочь образ той, о ком он так долго и мучительно мечтал. Элина. Элина… Именно она сковывала его тело и душу. Но он справится со своей любовью…

Ее тело затрепетало, но она отстранила голову.

— Вы очень огорчились тем, как было принято колье?

Ему было наплевать на колье.

— Именно поэтому вы здесь? — ее голос был почти беззвучен. — Я предупреждала, чтобы вы не торопились с подарком. Я советовала вам… О, господи, мсье Бертье!

Он осторожно коснулся языком уголка ее губ… и почувствовал, как румянец заливает ее личико. Ее тепло обволакивало его, звало прижаться к ней еще крепче…

Мелкая дрожь пробежала по ее телу, и он понял, что виной этому вовсе не он, а холод. Она стояла рядом с ним полураздетая и босая… Он выпустил ее из объятий, быстрым движением разжег почти угасший огонь в камине и взглянул на нее.

Она казалась смущенной. Блеск ее рассыпавшихся волос, бархатистые черты лица — все его фантазии ожили.

Мрак больше не скрывал его. Он был похож на призрак ночи.

— Вам нельзя быть здесь, — произнесла она тихим ровным голосом. — Это очень глупо, мсье Бертье. Это недопустимо.

Он медленно подошел к ней. Она услышала его неровное дыхание…

— Позвольте мне лечь в вашу постель, — выдохнул он из себя.

— Это… невозможно… — произнесла она изумленно. В полном смятении она не знала, как понять его. — Вы очень утомлены… Вам следует вернуться к себе…

Он приподнял рукой ее подбородок.

— Я не устал.

— О… — она пыталась спрятать от него свой взгляд. — Вам, наверно, одиноко? Быть может, стоит попросить горничную… сделать для вас чай?

Одиноко. Боже. Такой горячий, напряженный и одинокий…

Он поцеловал ее шею. Хрупкость девушки была трогательной и беззащитной, словно у тонкого цветка. А скрытый жар ее тела был похож на пламя в камине…

— Не надо! — ее голос срывался, руки слегка дрожали. Она беспомощно отталкивала его. — Это непристойно…

Да. Это непристойно. И это безумие. Но он ее не отпустил. Обхватил за спину, прижимая к себе… Кружево сорочки коснулось его. Его руки погрузились в мягкий шелк ее волос. Волнение охватило его… Он так давно мечтал об этом. Наверно, с того мига, как только впервые увидел при дневном свете. В ателье, когда подал ей письмо от мужчины. Ему сразу стало ясно, что оно означает.

Он медленно и неотвратимо продвигался к постели. Она покорно следовала за ним, словно во сне, словно не осознавая, куда ее влечет его сила…

Возле кровати он замер, глубоко и неровно дыша. Затем склонился к ее ушку.

— Я не причиню тебе боль, — прошептал он.

— Конечно, нет, — ответила она.

Ее доверчивость поразила его. Она не должна доверять ему. Но он не остановился. Отбросил прочь все годы отказа от плотских утех.

Он опустился перед ней на колени и стал покрывать поцелуями ее тело. Замер, ощутив нежную маленькую грудь…

— Мсье Бертье… — ее слабый протест был едва слышен в ночном воздухе.

— Ты сказала, что хочешь этого…

Он мечтал об этом тысячу лет.

— Я думаю, это из-за того, что моя мать никогда не была замужем…

Ее рука осторожно коснулась его затылка, и она нежно провела ладонью по его волосам…

Он поймал ее вторую руку и ласково поцеловал маленькую ладошку. Она не отстранилась. Он больше не мог сдерживать себя. Он стиснул ее в объятиях, словно опасался, что она исчезнет из его рук. Ускользнет, словно маленькая золотая рыбка…

Ее рука покоилась на его шее. Он слышал ее дыхание. Сладость объятий радовала его, и он был готов глупо заплакать, как маленький мальчик… Он хотел признаться, что сходит с ума от ее тепла и нежности, от ее прекрасных волос и рук… Его пальцы ласкали ее изгибы под грудью, окружности бедер. Его охватил такой жар, что он боялся испугать ее.

Я не причиню ей боли… Я не хочу причинять боль…

Но вместе с этим он желал, чтобы его прикосновения подчинили ее.

— Я боюсь, что мы переходим грань, — ее рука слегка напряглась. — Но… я тоже чувствую себя одиноко.

— Виола… — ответил он хриплым шепотом.

Медленно, очень медленно, чтобы не испугать ее, он поднялся. Его пальцы осторожно потянули вниз с ее плеч легкий шелк. Ее тело застыло, словно льдинка.

— Не бойся меня, — его мускулы были напряжены, собственное тело стало чужим.

Виола пристально смотрела на него, и Мишель понял, что она страшится. Похоже, что до этого момента она на самом деле не понимала его. Она не остановила его ласки, а теперь из ее губ рвутся слова, чтобы отвергнуть его.

Он не мог допустить этого и закрыл ее рот безжалостным жадным поцелуем, остановив ее слова. Его сила легко преодолела ее сопротивление, и он опустился вместе с ней на постель.

Она упиралась руками в его плечи. Он завис над нею, тяжело дыша, им правили память и желание. Пламя камина освещало комнату всполохами огня. Пытаясь освободиться, Виола смотрела на него с гордым отчаянием.