Род-Айленд блюз - Фэй Уэлдон Страница 49
Род-Айленд блюз - Фэй Уэлдон читать онлайн бесплатно
— Мы не отгораживаемся от жизни, — мягко возразил доктор Грепалли и аккуратно запер дверь.
Сестра Доун сняла жакет, а потом блузу.
— Она способна растревожить остальных пациентов. У доктора Бронстейна появилась слушательница, это будоражит его, и у него начинается недержание. Я не хочу, чтобы кожаные кресла в библиотеке стояли мокрые. Может быть, его пора уже переводить в Западный флигель. А старуха Клара Крофт стала подслушивать. Спрячется за колонной и слушает, с ума спятила.
— Она как будто бы была репортершей? — напомнил доктор Грепалли. — Видимое проявление внутренней духовной сущности, особенно заметное в старости, когда слабеют запреты.
— Не знаю, не знаю, — отозвалась сестра Доун, оставшаяся в одном поясе с подвязками, черных чулках и красных туфлях на высоком каблуке. — Но я считаю, если бы Фелисити Мур удалось выжить из “Золотой чаши”, это было бы ко всеобщему благу.
— Кроме общих отчетных цифр, — сказал доктор Грепалли. — В правлении расстроятся. Они сочтут это крупным недочетом. Смотри на вещи так: у нас имеются свои удовольствия, а у стариков их почти совсем нет. Пусть себе тоже порадуются. Будем щедры с ними, как ты щедра со мной.
Он лежал на диване, обнаженный; она склонила к нему голову, он признательно погладил ее мягкие, сухие волосы, и она избавила его от напряжения. На него давило сознание ответственности. А она ощущала свою власть над ним, и это освобождало ее, пусть временно, от досады на ограниченность этой власти.
Вечером мисс Фелисити позвонила своей внучке Софии в лондонское Сохо.
— Сейчас два часа ночи, ба, — жалобно сказала София. — Ты бы прикинула, а?
— Это единственное время, когда ты бываешь дома. Как ты сможешь выйти замуж, если у тебя нет времени на любовь?
— Всегда возможен секс под монтажным столом, — ответила София. Она теперь опять работала при Гарри Красснере. Исполнительным продюсером на фильм “Разве что чудо”, с которым все еще продолжались нелады, выписали Клайва. Астра Барнс подала на студию иск, и, чтобы успокоить адвокатов, нужен был режиссер с именем, который перелопатит то, что уже вполне приемлемо сделано Софией. Клайв вытащил из Лос-Анджелеса Гарри Красснера, и теперь Гарри уже опять был у Софии в постели.
— Это рок, — сказал тогда Гарри Красснер.
— Ничего подобного, — возразила София. — Это Клайв. Чтобы я тоже не подала в суд. Он рассчитывает, что я буду слишком занята.
— Или слишком счастлива, — сказал Гарри. — Вы, англичане, такие циники. У вас нет души.
— Зато у Холли души хоть отбавляй, — с обидой отозвалась София. — Почему бы тебе не вернуться к ней?
После этого она отправилась в парикмахерскую и в наказание себе за эту реплику обстригла волосы на целых шесть дюймов. Да еще устроила сцену в парикмахерском салоне, когда увидела свои красивые волосы на полу, — расплакалась и обругала мастера за то, что он якобы снял слишком много. Совершенно на нее не похоже. Пришлось потом извиняться. Кончилось тем, что Гарри Красснер вообще ничего не заметил.
— Я решила, что должна тебе сообщить, — сказала ей по телефону Фелисити. — Я влюбилась.
— Взаимно? — осторожно спросила София, чтобы представить себе масштабы события.
— Как будто бы да. Он предлагает мне выйти за него замуж.
Со стороны Софии последовало дорогостоящее молчание. Затем она сказала:
— Я смогу прилететь в конце недели.
На этом она потеряет пять драгоценных дней, вернее ночей, с Красснером. Но выбора нет. Ни один мужчина на свете у нее в постели не заставит ее нарушить норм своего поведения, пренебречь семейным долгом. Это путь к безумию. В интересах фильма она еще могла бы, но не ради себя самой.
— Вы только подумайте, — сообщила я в воскресенье Гаю и Лорне, когда они пригласили меня к себе в “Отраду” на обед. — Наша бабка получила предложение руки и сердца.
Оба, насторожившись, подняли головы. Гай был занят тем, что разрезал на ломти половину пересушенной генно-модифицированной бараньей ноги, а Лорна раскладывала картофелины, сваренные “в мундире”, и к ним — шпинат, сохранивший форму пакета, так как его недодержали в микроволновке и в середине он так и остался неразмороженным. Я могла бы сейчас обедать на Дин-стрит в “Зилли” вместе с Гарри и Клайвом, но мы с кузенами сговорились поехать к Алисон. Я приняла решение держаться с Гарри так, словно мне совершенно безразлично, при мне он или нет. За всю свою жизнь я никогда не играла с мужчинами в такие игры — поэтому, возможно, как указала мне как-то Фелисити, своим мужчиной так до сих пор и не обзавелась. Но прямодушный Гарри настолько не игрок в делах сердечных, поневоле приходится играть мне. Холли звонит из Штатов, а я с улыбкой передаю ему трубку и говорю: “Это Холли”, вместо того чтобы прямо сказать: “Опять эта сука”.
Из усыновления так ничего и не вышло. Как выяснилось, мамаша продала младенца четырем разным усыновителям по двести тысяч долларов с пары, если не больше, и хотя теперь выражала готовность как честная женщина отдать его в собственные руки Холли и Гарри всего только за одну дополнительную сотню тысяч, они отказались, так как решили, что ребенок мог унаследовать ген мошенничества. Я промолчала о том, что мошенничество — это понятие социальное и надо разузнать еще многое, прежде чем дисквалифицировать новорожденного на этом основании. Он точно так же мог унаследовать гены разумного эгоизма или здорового чувства юмора. Мне даже вдруг захотелось самой слетать в Лос-Анджелес и взять его себе, но это был бы уж совершенный абсурд. Мне ребенок не нужен. Я думаю, в былые времена причиной многодетности служило соревнование между женщинами. Хотя скорее виновато просто отсутствие контрацепции. Под напором мужской сексуальности замужество неизбежно влекло за собой беременность. Красснер меня совершенно измотал. Он говорил, что без секса не может уснуть. Отчасти в шутку, конечно. На самом деле он чуткий и нежный любовник и хочет, чтобы я говорила ему простые слова вроде “я тебя люблю”, а мне это дается с трудом. Как принято у американцев, он много разговаривает, предаваясь любви. Англичане предпочитают помалкивать, в мире без слов чувства острее.
Холли отказывала ему в любви, пока шли съемки, у нее от секса по утрам припухали глаза, — естественно, что я, как бы ни устала, никогда не отнекивалась. И хотя днем тело мое так и просилось к нему поближе и он тоже, по-моему, испытывал потребность прислониться, тем не менее сейчас я сидела не в “Зилли”, а у Гая и Лорны, расковыривая ножом и вилкой куски хряща и какие-то странные вязкие волокна, которые у барашка замещали жир и оставляли на вилке блестящую пленку. Интересно, что Лорна даже не знала, что их дом называется “Отрада”, она сказала, что, может быть, когда-то и слышала об этом, но постаралась забыть, зато Гай признался, что был в детстве достаточно любознателен — однажды раздвинул заросли плюща на фасаде и прочел надпись. Обоих их больше интересовали книги, чем окружающая действительность. Они ели для поддержания жизнедеятельности и меня пригласили из реликтовой вежливости, а не из родственных чувств.
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Комментарии