Брачная ловушка - Элизабет Торнтон Страница 49

Джек сидел у себя в кабинете с учителем Робби, когда Элли вернулась домой. Он слышал ее веселый смех и голос Эша, когда они прошли мимо двери в кабинет. Он пытался сосредоточиться на том, что говорил ему мистер Барри, но не мог проникнуться проблемами Робби в греческой грамматике. Все это он уже слышал. Кроме того, его ум был занят другими мыслями.

Он взглянул на часы. Элли не ждет его дома в это время. Он ушел из палаты лордов пораньше с мыслью пойти с Элли в театр, только вдвоем. Но дворецкий сказал, что никого нет дома, за исключением Френсис, у нее в гостиной собрался литературный кружок. Джек воспринял это как предупреждение и закрылся у себя в кабинете ждать с иссякающим терпением, когда жена вернется домой. Там и застал его мистер Барри, зайдя взять книгу для Робби.

Элли провела с Эшем почти пять часов. Было бы не так скверно, если бы они вернулись домой засветло. Но сейчас февраль. Темнеет рано, уже зажгли свечи. Где они были? Чем занимались? И почему он ведет себя как угрюмый школьник? Он же сам настоял на этих выходах. Джек знал, что они совершенно невинны. Его задевало то, что с Эшем Элли проводит больше времени, чем с ним. Мужу следовало бы хоть немного времени проводить наедине с женой. Но они не оставались одни, если не считать утренней верховой прогулки в Гайд-парке. Да и то они едва обменялись несколькими словами. Элли с лошадью разговаривала больше, чем с ним.

Джек обладал живым воображением. Когда он видел, как Элли ласкает Черныша, поднимается и опускается в седле, перед его мысленным взором возникли жаркие картины. На этом не кончилось. Он как зачарованный смотрел, как она, откусив кусочек печенья, изящно слизывает крошки с губ. Такие моменты возникали постоянно. Кажется, Элли не понимает, что сводит его с ума.

Если бы Джек знал, чем обернется вынужденный целибат, то никогда бы не отдал ей ключ и не произнес злополучных слов. Ему не нужно приглашения, чтобы войти в ее спальню. Он ее муж, а у всякого мужа есть права.

Джек не хотел воспользоваться своим правом. Он хотел, чтобы в его постели была желанная и желающая его женщина. И несмотря на отсутствие возможности побыть с ней наедине, он чувствовал, что дело потихоньку сдвинулось с мертвой точки. Элли смеялась его шуткам, прислушивалась к его мнению и, казалось, искренне радовалась, когда он был рядом. К тому же он знал, что она женщина пылкого нрава. Как долго сможет она сопротивляться собственной природе?

Перед его лицом мелькнул лист бумаги, и Джек поднял глаза на мистера Барри. Вышедший в отставку школьный учитель с прекрасными рекомендациями был так востребован, что мог уделить Робби только час или два в день.

— Вероятно, это объяснит, что я имею в виду, — продолжал свою речь мистер Барри. — Если Робби справился с сослагательным наклонением, то мы сможем перейти к желательному наклонению в греческом я зыке.

Джек посмотрел на бумагу, составленную Робби для учителя. Сам он едва помнил греческий алфавит. Что уж говорить о спряжении греческих глаголов! Он не мог удержаться от жалости к Робби. Для мальчишки, должно быть, это на-t стоящая пытка. Если бы Элли всем сердцем не стремилась к тому, чтобы брат получил университетский диплом, Джек бы посоветовал Робби бросить эти мучения. Есть масса способов зарабатывать на жизнь и без диплома. Джек все-таки имеет влияние. Он бы ему помог.

— Оставьте это мне, — сказал он учителю. — Я прослежу, чтобы Робби с этим справился.

— Ему нужно помочь, — с сомнением сказал мистер Барри.

— Это не проблема. Он заметил, как в глазах наставника мелькнуло уважение.

— Не многие джентльмены помнят греческий, — сказал мистер Барри. — Приятно сознавать, что есть такие, которые ценят то, что дали им мы, учителя.

— Именно так.

Джек не видел необходимости поправлять ошибочное мнение мистера Барри или упоминать в разговоре Элли. И с поспешностью, которая, как он надеялся, не выглядела неприличной, проводил учителя.

Прежде чем подняться по лестнице, Джек посмотрел в большое зеркало, висевшее между окон, изучая свое отражение. Он совсем не заботится о своем костюме. Это работа его камердинера, но у Джека вдруг мелькнула мысль, что у него консервативный вкус. Так считает Эш.

Отбросив неприятную мысль, Джек стал подниматься по лестнице. Он подумал, что Элли могла пройти к себе в комнату, но Эш мог находиться только в одном месте — в гостиной. У Джека возникло искушение оставить там друга на растерзание гостьям Френсис в наказание за то, что он так надолго увез Элли, но совесть не позволила ему это сделать. Никто не должен страдать на скучных литературных собраниях.

Войдя в гостиную, Джек от неожиданности остановился. Среди щебечущих дам, пьющих чай, не было ни Эша, ни Элли.

Когда Френсис поднялась и подошла к нему, разговоры смолкли.

— Джек, — сказала она хорошо поставленным голосом, — какой приятный сюрприз. Останься, попей с нами чаю. Миссис Таттл собирается нам прочесть свою последнюю работу на тему…

Она посмотрела на пухлую суетливую даму, которая тут же подсказала:

— Значение хора в греческой драме.

Снова греческий! Джек едва не вздрогнул. И, вежливо отклонив приглашение, сказал на ухо Френсис:

— Мне послышалось, что Элли вернулась. Я ошибся?

Аквамариновые глаза с улыбкой смотрели на него. Голосом, который было слышно в каждом уголке комнаты, Френсис ответила:

— В последний раз я видела ее, когда она уехала с лордом Денисоном, но это было больше пяти часов назад. — Она с дрожью добавила: — Надеюсь, ничего не случилось.

За ее спиной раздался дружный вздох.

— Черт возьми! Я должен был встретиться с ними у мадам Клотильды. Совсем вылетело из памяти. Думаю, они все еще меня ждут. — И словно рассеянный муж, он вышел, оставив дам с вытаращенными глазами.

Джек прекрасно знал, что Элли где-то в доме. Насчет Эша он не был уверен. Денисон мог тихо уйти, пока Джек беседовал с учителем Робби. Пять часов наедине с Эшем. Френсис прекрасно сделала свое дело.

Он нашел их в коридоре, у двери в спальню Элли. На ее лице блуждало мечтательное выражение, Эш целовал ей руку.

— Элли! — громовым голосом сказал Джек.

Она отпрянула, виновато вздрогнув. Эш с обычным ироничным выражением повернулся к Джеку.

— Легок на помине! — сказал он. — Ты рано вернулся. — Эш, склонив набок голову, посмотрел на друга. — Судя по выражению твоего лица, ты принес плохие новости. Только не говори, что мы снова объявили войну Франции!