Экспозиция чувств - Елена Жукова Страница 49

– А ты покажи, как надо. Иди и поправь…

– Я тебе уже сказала: смотри на мое правое плечо… Неужели это так сложно?

Стало понятно: Саша не подойдет! Упрямая девчонка! Глебу оставалось только смотреть на нее издали. И фантазировать о том, что не получилось… Как он обнимает Сашу и ощущает собственным телом все ее соблазнительные выпуклости… Как пьет горчащее от никотина дыхание. До конца, пока не оба задохнутся…

Отщелкав длинную серию снимков, Саша вдруг спросила:

– А ты можешь снять с шеи свою офисную удавку? И расстегнуть рубашку?

– Как? Совсем? – смутился Глеб. Он представил себе, как запрятанная под сорочку дикая растительность вырвется на волю.

– Нет, три пуговицы.

– Не надо, волосы на груди будут видны.

– Тогда расстегни четыре.

Вот, паршивка! – обиделся Глеб. – Она же меня дразнит! Специально выводит из себя! А ведь он обещал Корбусу вести себя прилично, по-джентльменски. Только где взять сил на джентльменство, когда девчонка провоцирует его? А Глебу так хочется притянуть Сашу к себе, завладеть ее губами, и… будь что будет! Что она сделает, если он на нее набросится? Расцарапает лицо? Или со всей дури саданет коленом в пах? От нее всего можно ожидать!

Тем не менее, Глеб сделал то, о чем просила Саша. И порозовел, когда она в упор уставилась на курчавые черные волосы, щедро покрывавшие его грудь.

– Отлично! А руки тоже волосатые?

Глеб обреченно кивнул.

– Ши-кар-дос! Так. Теперь развернись в пол-оборота и начни закатывать рукава рубашки. Только очень медленно. И как только я скажу тебе «ап!» – быстро вскинь глаза на меня. Понятно?

Еще бы не понятно! «Ап!» Так обращаются с лохматыми дрессированными животными, когда больше не боятся, что они укусят. Глеб принялся яростно закатывать рукав. Глаза его метали молнии. Прядь, выпавшая из аккуратной прически, повисла над вспотевшим лбом. И когда раздалась команда «ап!», Глеб резко поднял голову и бросил на Сашку взгляд, в котором гнев мешался с обожанием.

– Класс! – воскликнула она. – Теперь еще раз то же самое.

Глеб пробормотал себе под нос ругательство, но повторил еще раз и еще, и еще… От кадра к кадру он все больше накалялся. А Саша казалась все более довольной.

– Вот! Круто! Темперамент так прет! Еще раз. И правое плечо немного опусти.

Когда Глеб последний раз вскинул голову по команде «ап!», девчонка удовлетворенно улыбнулась и сделала шаг назад. При этом она неловко переступила ногами, зацепилась за змеившийся по полу провод, и потянула его за собой.

Как в замедленной съемке Глеб увидел кренящуюся стойку с тяжелым светильником и услышал еще не раздавшийся грохот взрывающегося стекла. Стремительным движением он бросился вперед, к Саше. Через секунду не успевшая ничего понять девчонка оказалась в его объятиях. Глеб окутал ее своим телом, закрыл руками, прижал непокорную, упрямую голову к своему плечу.

И тотчас раздался звон битого стекла. Рухнувшая стойка расколола стеклянную столешницу и вазу с подаренными розами. Вода хлынула на пол. В центр разлившейся лужи приземлилась раскаленная лампа и взорвалась гранатой, рассыпая вокруг тысячи раняших осколков.

Острые кусочки стекла, словно жала ос, впились в кожу Глеба. В руки, в щеки, подбородок… Один осколок вонзился несколькими миллиметрами выше левого глаза… Еще бы немного и…

Но ни страха, ни боли Глеб не ощущал. Он чувствовал только хрупкость и жар прижатого к голой груди тела… Сначала безвольно-податливого, мягкого. А затем ожесточившегося в привычном сопротивлении.

– Какого черта? Что ты творишь, придурок? – прошипела разъяренная Сашка.

«Сглазил», – успел расстроиться Гордин.

Девчонка резко толкнула Глеба в грудь, отпрянула и, замахнувшись, больно хлестнула ладонью по щеке. Уп-п-пс! И это вместо благодарности… Гордин поднял руку… Саша испуганно отскочила и сжалась. Но Глеб лишь вытер кровь, заливавшую левый глаз, и беззлобно бросил Саше:

– Идиотка! Я же тебя спасал!

Он увидел, как Сашины крылатые брови взлетели на лоб и встали виноватым домиком. Глаза округлились, пухлые губы раскрылись и застыли в форме удивленного «о». Она с ужасом смотрела на окровавленное лицо Глеба и на отпечаток своей пятерни на его щеке. И как бы безмолвно прося прощения, Саша схватила руку Глеба, потянула к своим губам… Но тот резко выдернул ладонь и крикнул: «Не смей!».

От окрика Саша отшатнулась как от удара: не так поняла его слова. И Глеб заговорил с ней другим, успокаивающим, тоном:

– Не делай этого, дурочка. Это опасно: в ранах могут торчать осколки.

– Иди в ванную, умойся, – вышла из ступора Саша. – А потом приходи на кухню.

Когда смывший с себя кровь и стеклянную крошку Глеб вышел из ванной, он попал в руки новоявленной Матери Терезы. На кухонном столе было разложено все содержимое аптечки: вата, пластырь, какие-то тюбики и пузырьки. Глеб был посажен на табуретку: освидетельствован, осмотрен, ощупан. Саша извлекла пинцетом крошечные осколки стекла, застрявшие в ранках. Если бы не сопротивление Глеба, она бы сплошь залила бы его лицо йодом. И оклеила бы пластырем.

Но Глеб готов был терпеть. Он мог бы сидеть так много часов подряд. Только бы Саша стояла рядом! Только бы продолжала гладить его лицо осторожными пальчиками.

– Кошмар! Ты же мог остаться без глаза!

– Ерунда, – отмахнулся Глеб.

– Ничего себе ерунда! Больно?

Саша наклонилась и кончиком языка лизнула кровоточащую ранку. И констатировала:

– Чисто. Осколков больше нет.

Короткое влажное касание языка положило конец всем сомнениям и страхам Глеба. Он посмотрел Саше в глаза и задал немой вопрос. Ответный взгляд сказал ему: да! Не веря собственному счастью, Глеб осторожно обвил руками тонкую талию и притянул Сашу к себе на колени. И она опустилась так, словно давно уже ждала его приглашения.

На уровне Глебовых губ оказалась шея – та самая тонкая беззащитная шейка, которую ему однажды хотелось сдавить и сломать. А позже – много раз – прильнуть поцелуем. Мечта сбылась, а Гордину все еще трудно было поверить, что происходящее с ним – реальность. Он целовал Сашино горло, пачкая кровью кожу. Целовал скулы и нежную впадинку за ухом. Целовал ямочку на подбородке. И, конечно, пухлые губы, словно вымазанные ягодным соком. А Саша, тихо постанывая от наслаждения, медленно поворачивала голову, подставляя ему все новые места для поцелуев…

Сашины пальцы контрабандой пробрались под рубашку Глеба и нежно затеребили ту самую нецивилизованную растительность, которой он так стеснялся. Но это было… умопомрачительно прекрасно!

– Я слишком лохматый, да? Волосатое чудовище.

– Глупый… Ты такой мягкий и пушистый. И очень-очень сексуальный.

Свою благодарность Глеб выразил в очередной порции поцелуев.