Королева в тени - Анна О'Брайен Страница 49

– А кто он такой? – поинтересовалась я.

Курьер вытер губы рукавом камзола, богато расшитого золотом.

– Самоуверенный и горячий церковник, который все подгонял меня, требуя, чтобы я доставил письмо чуть ли еще не до того, как я уехал. Этот кардинал, согласно декрету Его Святейшества, будет заниматься изучением состояния вашего брака, леди.

– А встречались ли вы с сэром Томасом Холландом? – спросила я, потому что он показался мне на удивление хорошо осведомленным относительно того, что происходит.

– О да. Он столь же горяч, как и мой господин. И он имеет влияние на него!

Таким образом, события развивались стремительно. Так что через несколько часов в тот же день я с чувством некоторого удовлетворения откликнулась на приглашение Уилла прийти к нему в комнату на встречу с ним и графиней Кэтрин. Там Уилл бросил письмо передо мной на крышку дорожного сундука.

– Я только что расписался в получении этого чрезвычайно оскорбительного документа!

Если Уилл злился, это означало, что магистр Сиглсторн действительно достиг прогресса и, предположительно, добился какого-то решения в мою пользу. Потому что все это сильно напоминало семейный военный совет, на котором присутствовала даже моя мать, которая вернулась сюда, чтобы на Рождество немного подлатать прохудившиеся отношения с королем, дабы они оставались, как и прежде, добрыми.

Я ощутила в себе трепет возбуждения. И сделала глубокий реверанс.

– Мне прочитать его? – с достоинством спросила я Уилла. – Или вы сами мне объясните?

– О да, я объясню. Деньги Холланда натравили Его Святейшество на наш брак так, что тот накинулся на него, как изголодавшийся пес на кость. Он благосклонно распорядился, чтобы этим вопросом занимался кардинал Адемар Робер. И этот самый вышеуказанный кардинал уполномочен Его Святейшеством Папой призвать нас явиться на его суд.

– Так кого он вызвал? – уточнила я.

– Меня! И тебя тоже. А также твою мать и мою. – Он широким жестом обвел присутствующих. – Боже правый! В этом письме сказано, чтобы мы вчетвером прибыли в Авиньон незамедлительно. Мы должны вернуться вместе с его курьером как можно скорее. Чтобы дать показания перед лицом его трибунала!

Лицо Уилла было мертвенно-бледным от такого высокомерия, тогда как мое сердце радостно трепетало. Если мы должны ехать в Авиньон, значит, Папа хочет услышать меня в качестве свидетельницы. Я мысленно поблагодарила магистра Сиглсторна за его шелковую велеречивость, глубокие познания и эрудицию.

– Следует ли мне идти готовиться в дорогу, милорд?

– А я что, сказал, что собираюсь пересекать море, а потом еще ехать через всю Францию для разрешения дела, в котором и так уже все решено?

– Я не собираюсь подчиняться этому, – добавила моя мать. – Мне нечего добавить к этим дебатам.

– Ты никуда не поедешь, сын мой. – Вдовствующая графиня была непреклонна в своей категоричности. – Равно как и я.

– Но я бы хотела… – начала я, чувствуя, как сердце мое сжимается от внезапного страха. Мы не имели права ослушаться требования такого могущественного лица. Но если это произойдет, это надежно закроет мне рот.

– Нет. – Отказ Уилла не вызывал никаких сомнений. – Холланд не имеет права что-то требовать. Я не поеду в Авиньон. И ты не поедешь в Авиньон. Вообще никто в Авиньон не поедет. Я не отдам тебя, Джоанна, и это мое последнее слово. Пусть этот кардинал принимает какие хочет решения, но только без моей помощи. И без твоей тоже. И я очень сомневаюсь, чтобы он смог вынести какой-то вердикт без нашего содействия.

Лицо его было озарено вызовом и открытым неповиновением.

Мог ли он так поступить? Думаю, что мог. И тем не менее я не могла с этим просто кротко смириться. Должен же быть какой-то выход. Если заслушивается дело о правомерности брака, мнение невесты играет ключевую роль. Кардинал Робер должен был узнать правду.

Я подняла голову и поймала взбешенный взгляд Уилла.

– Я требую предоставить мне возможность высказать свое мнение. И кардинал этого требует. У тебя нет власти, чтобы остановить меня.

– Есть. Ты никуда не поедешь, – заявил он.

– Может, тогда мне нанять адвоката, который будет представлять там мои интересы?

– Нет. Ты хочешь таким образом привлечь к себе внимание? – язвительно спросил Уилл.

– Да, именно, если это единственный способ, каким я могу повлиять на исход дела.

– Этого не случится. Ты останешься здесь, под моим надзором.

– А я уж сама позабочусь, чтобы Джоанна не смогла связаться с Его Святейшеством, – вмешалась в разговор вдовствующая графиня, голос которой звучал с леденящей кровь уверенностью.

Но Уилл тут уже вступился в защиту своего достоинства.

– Мадам, чтобы разобраться с собственной женитьбой и собственной женой, мне не требуется помощь. Ни от одной из вас. – Его гневный взгляд захватил и мою мать. – Я отошлю курьера обратно в Авиньон. Он сам сможет сказать кардиналу и Холланду, что мы не будем с ними встречаться.

Я никогда в жизни не видела Уилла таким величественным, как в тот момент, когда он с важным видом выходил из комнаты, чтобы лично сообщить свое решение гонцу. Сама же я, спешно сделав реверанс оставшимся членам «военного совета», тут же последовала за ним, но чуть помедленнее. Над моим будущим вновь нависли мрачные тучи.

Открытое неповиновение папским требованиям, продемонстрированное кланом Солсбери, разумеется, не осталось без последствий. После второго визита к нам курьера с еще более впечатляющим документом многочисленные и очень внушительные красные восковые печати наконец возымели действие: вдовствующая графиня, продолжая протестовать, но взяв на себя роль мученицы ради интересов своего сына, в последние дни сырого и туманного ноября все же отправилась на корабле в Авиньон, чтобы при поддержке короля Эдуарда, снабдившего ее документом с не менее красивыми печатями, убедить кардинальский трибунал отклонить петицию Холланда. А если вдруг по каким-то причинам это окажется невозможным, то, по крайней мере, попросить, чтобы рассмотрение этого дела было передано в более сговорчивый английский суд.

Где, естественно, Эдуард одним только своим раздраженным взглядом на судей мог добиться нужного графине окончательного решения.

Я совершенно не расстроилась из-за отсутствия среди нас вдовствующей графини, которая в последнее время то впадала в глубокую меланхолию, то вдруг начинала гневно клеймить меня позором за мои грехи.

В то же время, еще в декабре, король, скрежеща зубами, все же отдал Уиллу деньги, которые он унаследовал от отца, поскольку было понятно, что защищать свои интересы в суде на расстоянии – дело весьма дорогостоящее. Полагаю, это было сделано из чувства вины. Ведь король, сам того не желая, профинансировал петицию Томаса. А судебные тяжбы требовали больших расходов. Уиллу нужно было заплатить заоблачные суммы, чтобы самым убедительным образом представить аргументы, которые в его защиту подготовили адвокаты. Поэтому, получив наследство, Уилл нанял для этих целей блистательного магистра Джона Холланда, с гордостью похваляясь, что эта новая звезда в среде юристов уже прославилась успехами в решении как раз таких деликатных споров.