Настоящая любовь - Сара Данн Страница 49

У меня еще не появилось особенное чувство, чувство, что мне кто-то небезразличен. Мне это никогда не удавалось. Я имею в виду вот что: я делаю что-то, когда встречаюсь с кем-либо — хожу по магазинам, готовлю, езжу на экскурсии и читаю книги — но почему-то мне трудно заставить себя заниматься всем этим. Ведь в любой момент моя жизнь может оказаться совершенно другой, не такой, какой была еще минуту назад. В этом и заключается проблема. Это одна из основных проблем в моей жизни. Я уверена, что есть причина тому, что моя жизнь сосредотачивается вокруг определенного человека, — и я уже начала было разрабатывать соответствующую теорию, но потом бросила. И решила просто бороться с этим. Перестать сжиматься. Начать разворачиваться во всю ширь, чего бы это ни стоило.

Спустя несколько месяцев после того как я переехала в свою новую квартиру, произошло неожиданное событие. Я помню, что еще подумала: что же это такое — окончание истории или ее начало? Был вечер воскресного дня, и я рылась на полках в книжном магазине на Честнат-стрит, выискивая путеводитель. Позади себя я услышала голос.

— Алисон?

Я обернулась. Это был Генри.

— Привет, — сказала я.

Он подался вперед и неловко поцеловал меня в щеку.

— Как у тебя дела? — спросил Генри.

— Все нормально, — ответила я. — Как ты?

— Торчу здесь, — сказал он.

— Я слышала, ты ушел из газеты.

— Ушел? Меня выгнали! — возразил Генри. — Я думаю, различие стирается, когда обе стороны осыпают друг друга бранью в длинном коридоре.

— Ты кричал на Сида? — поинтересовалась я.

— Не просто кричал — орал.

— Жаль, что я не решилась на это, — сказала я.

— Мы получили кучу писем о тебе, — сообщил мне Генри. — Люди протестовали против того, что тебя уволили.

Я посмотрела на него.

— Куча — это сколько?

— Ну, хорошо, — сказал Генри. — Шесть. Но зато у тебя есть шесть исключительно преданных, разъяренных поклонников.

— Расскажи мне лучше, — сказала я, — о девице, которая украла мою работу.

— Мэри Эллен? — переспросил Генри. — Что ты хочешь знать?

— Не знаю, — ответила я. — Что-нибудь очень плохое.

— Ну, она не умеет писать, — начал Генри.

— Вот-вот, еще что-нибудь в этом духе.

— И еще она откусывает головы котятам.

— Продолжай, — попросила я.

— В глубине души она — несчастный и неуверенный в себе человек, — сказал Генри. — На самом деле это грустно.

— Знаешь, я ненавижу такие слова.

— Какие слова?

— Да вот те, что ты сказал только что: если кто-то чувствует себя неуверенным и несчастным, то ему можно простить все, — сказала я. — Смотри, я тоже не уверена в себе и несчастна. Все, кого я знаю, не уверены в себе и несчастны в той или иной мере.

— Ты совершенно права, — заявил Генри. — Она просто обыкновенный плохой человек.

— И бесталанный, — добавила я.

— Абсолютно бесталанный.

Генри улыбнулся.

— Что? — спросила я.

— Ничего, — ответил он.

— Почему ты улыбаешься?

— Не знаю, — сказал Генри. — Я улыбаюсь просто так.

— Что ты теперь собираешься делать? — спросила я.

— Еще не уверен, — ответил он. — Сделать перерыв. Произвести переоценку.

Он показал мне стопку путеводителей «Одинокая планета», которую держал в руках: Таиланд, Непал, Камбоджа и Тибет.

— Я сказал парню за прилавком, что хочу поехать куда-нибудь в недорогое место, где люди носят оранжевые одеяния, — пояснил Генри. — Очевидно, мне надо было быть поконкретнее.

— Тебе нужны горы и переходы или пляжи и шлюхи? — поинтересовалась я.

Он деланно вздохнул.

— Наверное, переходы.

Я вытащила из его стопки путеводители по Таиланду и Камбодже и вернула их обратно на полку.

— Вот, — сказала я. — Вот то, чего тебе хочется.

— Ты собираешься куда-нибудь?

Я кивнула головой.

— В Италию. На две недели.

— Почему именно в Италию? — спросил Генри.

Я решила сказать ему правду.

— Это награда за то, что я не спала со своим учителем итальянского.

Генри рассмеялся.

— Он был, ну, я не знаю, — объяснила я. — Ползуче сексуален. А я была заинтригована. Но потом я поняла, что сексуальная часть относилась к итальянскому, а он был просто ползучей частью.

Генри поинтересовался, не хочу ли я выпить чашечку кофе. Я сказала «да». Мы заплатили за свои книги, а потом зашли в крошечное кафе на углу. Просто долго сидели и разговаривали.

К тому времени, когда мы собрались уходить, было уже темно. Генри взял меня под руку, когда мы переходили улицу с нарушением правил, и не отпустил ее, когда добрались до противоположной стороны.

Ночь была ясной, полная луна висела низко над горизонтом. Я не знала, куда мы идем, но это не имело значения, потому что вишневые деревья наконец зацвели, в воздухе остывал жар разожженного кем-то костра. Мне просто хотелось смотреть на луну. Мне просто хотелось не стесняясь поднять лицо к луне, подобно тому, как подсолнечник тянется к солнцу.