В сетях любви - Сесилия Грант Страница 48

— Будьте любезны, закройте дверь, когда уйдете. — Он больше не мог видеть Роанока.

Дверь захлопнулась, и мисс Слотер ожила: быстро подошла к приоконной скамье и бросила на нее свои вещи.

— Ну что, у нас изменились намерения, да? — Ее тон мог заморозить кого угодно.

— Прошу прощения, Лидия. — Он сделал два шага, но подходить к ней не стал, так как счел это дерзостью. — Поверьте мне, я и не предполагал, что он пойдет на такое неприкрытое предательство.

— Я не настолько наивна, чтобы не подумать об этом. — Она стояла спиной к нему. — Не знаю, что он пообещал вам, но я не считаю себя связанной какими-либо обещаниями. Он не имел права ставить меня на кон.

— Он и не ставил. Это я предложил поставить.

Она повернулась к нему вполоборота. На ее щеке задергалась мышца.

— Тогда какого черта утром вы заваливали меня всей этой чепухой? Это ваш способ завоевать доверие дамы? Или вы отказались от этой идеи и решили ограничиться краткосрочным удовольствием?

— Неужели вы действительно считаете меня способным на такое? — Он прошел еще несколько шагов, чтобы оказаться в поле ее зрения. — Неужели вы верите, что это ответ на все то, что вы рассказали мне утром?

— Я не знаю, что думать! — Она снова повернулась лицом к окну. — Я в вашей спальне, и мне предстоит провести здесь ночь. И все из-за вашего предложения поставить меня на кон. Расскажите, как я должна реагировать на это.

Он оперся рукой на спинку ближайшего кресла, а другой рукой взъерошил волосы.

— Там, за столом, я перестал себя контролировать. Признаю. — Господи, какой же он идиот! — Я хотел довести до бешенства вашего покровителя, я хотел… Я хотел освободить вас от ваших обязательств по отношению к нему, хотя бы на одну ночь. Зная, какие испытания выпали на вашу долю, я не смог справиться с желанием…

— Я не жалкий котенок, которого надо спасать из канавы. — Ее гнев был мощным и острым, как стрелы, выпущенные из лука. — Меня вполне устраивали обязательства по отношению к мистеру Роаноку, я сама их выбрала. Мне доставляло удовольствие наше с ним взаимодействие. И я не говорила, что на меня давит все то, о чем я вам рассказала. Я научилась не думать об этом.

Все его существо, как струны арфы, отзывалось на каждое сказанное ею слово. Разве он сам не знал, каково это — научиться управлять своими мыслями и загонять их в отдаленные уголки души?

Знал. И мог бы сказать ей: «Я все понимаю. Я тоже умею не думать о многих вещах». Но он затеял все это не для того, чтобы откровенничать с ней. С нее хватит и ее собственных проблем.

Он подошел к трюмо в угол комнаты.

— Как бы то ни было, у вас есть ночь, свободная от выполнения вашего долга. Меня вам развлекать не понадобится. — Он принялся расстегивать пуговицы сюртука. — Вам нет также надобности вести со мной беседу, если у вас нет желания.

— Это очень благородно с вашей стороны — предоставить мне выбор. — Сарказм, едкий, как щелок. Если он прикоснется к ней, то наверняка обожжется. — Мне следует предложить вам себя в качестве благодарности?

Он вздохнул, снимая сюртук. Нет, зря он предложил поставить ее на кон. У нее выработалось определенное отношение к мужчинам, которые обращаются с ней как с вещью, и она не может делать для него исключение.

— Думаю, дальнейшее обсуждение вопроса нам ничего не даст. Кровать в вашем распоряжении. — Он перебросил сюртук через плечо и повернулся. — Я буду спать на полу. Сейчас я уйду в гардеробную, чтобы вы могли раздеться.

Она не разделась. Когда через десять минут он вышел из гардеробной в ночной сорочке и халате, то обнаружил ее стоящей на том же месте, лицом к окну. Возможно, она решила бросить ему вызов — простоять всю ночь у окна. Но нет, как только он на несколько шагов удалился от двери, она подхватила свою одежду и устремилась в гардеробную. Подойдя к кровати, он увидел, что на ковре расстелено самое толстое одеяло, а на нем лежит подушка и еще одно одеяло.

Наверное, задабривает. Или гордо отказывается от его милости. Ах, как же с ней нелегко!

Он оставил гореть одну свечу, чтобы она не наткнулась на мебель, когда выйдет из гардеробной, и лег. Вскоре скрипнула дверь, раздались тихие шаги, погасла свеча. Зашуршали простыни.

Такова она — жизнь. Женщина, которую он желает больше всего на свете, лежит в его кровати, а он — словно в миллионе миль от нее, на полу. И проклинает капризную судьбу.

Он перевернулся на другой бок и натянул одеяло до подбородка. Ничего не остается, как ждать утра.

Еще в армии он просыпался от криков. Первый звук она издала, когда он только-только погрузился в сон.

Уилл сел, потом встал на колени. Черт, до чего же высокая кровать. Она не задернула полог, и он нашел ее по приглушенным вскрикам. Он положил руку ей на плечо и лишь затем спросил себя, а не существует ли более приличный способ разбудить женщину.

— Лидия. — Он легонько потряс ее. — Лидия. — Он взял ее за другое плечо и хорошенько встряхнул.

Она проснулась с громким возгласом и села, едва не ударив его в лицо головой. В панике вцепилась в его руки, как будто спасалась от полчища огромных пауков.

— Лидия. — Он крепче сжал ее плечи. — Все в порядке. Это просто плохой сон.

— Где я? — Страх, звучавший в ее голосе, пронзил его сознание, как штык.

— Вы в Чизуэлле. В доме мистера Роанока. В комнате мистера Блэкшира. — Ему понадобилась секунда, чтобы сформулировать следующую фразу, и он в тишине услышал ее учащенное дыхание. — Было пари? Вы помните.

Она на мгновение задумалась.

— Я… — Он чувствовал, с каким трудом ей удается овладеть собой. — Да, помню. — Она продолжала крепко сжимать его руки, как будто только они не давали ей утонуть. И вдруг она убрала руки с его запястий. — Я вас разбудила. Простите.

— Это вы меня простите. — Он пощупал ее лоб. Влажный. — Я понимаю, каким пугающим может быть пробуждение в чужом месте. Зря я все это затеял.

— Да. И вот… — Она откинулась на подушку. — И вот вы расплачиваетесь за это, да? — Ее ехидство, слава Богу, подействовало на его пронзенную «штыком» совесть как целительный бальзам.

— Думаю, так.

Он опустился на пол и стал ждать, когда ее дыхание станет спокойным и глубоким.

Однако, едва он задремал — во всяком случае, ему так показалось, — она опять начала глухо вскрикивать. Боже, а он-то думал, что после продажи звания ему больше не придется вытягивать людей из ночных кошмаров. Он опять встал на колени и опять потряс ее.

— Это мистер Блэкшир, — сказал он, как только она проснулась. — Вы в моей комнате. Я отдал вам свою кровать. Вы в безопасности. Я разбудил вас, потому что вам снился кошмар.

Она тяжело дышала, однако на этот раз не ухватилась за него.

— Простите, — проговорила она, приходя в себя.