Жертва любви - Джорджет Хейер Страница 47

Услышав, что ее дорогая подруга собирается пойти в гувернантки, мисс Марлинг очень расстроилась, но, как девушка умная, и виду не подала. Понадобилось совсем немного времени, чтобы эта полная жизни сообразительная особа поняла, что творится в душе Мэри. Принимая во внимание все обстоятельства, мисс Марлинг немедленно вынесла про себя решение: единственным выходом для нее явится брак с маркизом. Хотя Мэри стойко отрицала, что неравнодушна к маркизу, мисс Марлинг имела собственное мнение по этому поводу и слушала подругу с притворной вежливостью, но весьма невнимательно. На просьбу помочь ей устроиться в какой-нибудь приличный дом гувернанткой Джулиана искренне ответила, что ничего подходящего у нее на примете нет. И Мэри, у которой осталось в сумочке всего несколько гиней, поняла, что по-прежнему находится во власти маркиза. Она поостереглась посвящать в свою тайну тетку Джулианы, леди Элизабет, боясь, что та прикажет тут же вышвырнуть ее на улицу. Теперь она зависела только от Джулианы и непрерывно умоляла спасти ее от маркиза. Уйти из дома тети Элизабет и остаться на улице в чужом городе, в чужой стране было равносильно гибели. От одной мысли об этом мисс Чалонер поежилась, хотя была не робкого десятка. После того как ее попытка найти помощь и поддержку у мисс Марлинг потерпела крах, решимости у Мэри поубавилась, и если раньше она была готова сражаться до последней капли крови, то теперь не осталось даже надежды, что она долго сможет держать маркиза на расстоянии вытянутой руки.

Джулиана продолжала с несомненно унаследованной от матери житейской мудростью доказывать подруге все преимущества брака с маркизом. Конечно, мужем скорее всего он будет отвратительным, признавала Джулиана, но все равно, Мэри совершает неимоверную глупость, отвергая его предложение. А знает ли она, что половина матрон в Лондоне просто мечтают о таком женихе, как Вайдел, для своих дочерей!

Выслушав доводы подруги, Мэри с несчастным видом воскликнула:

– Я тебя прошу, умоляю – помоги мне вырваться из этой ловушки! Неужели ты так плохо ко мне относишься?

– Я люблю тебя достаточно сильно, чтобы желать видеть своей кузиной, – ответила мисс Марлинг и тепло обняла подругу. – Правда, дорогая, не сердись, но я никогда не осмелюсь помочь тебе убежать. Знаешь, ведь я дала слово Вайдеду, что не сделаю этого. Поверь, что, если бы я все-таки помогла, он нашел бы тебя в одно мгновенье. – И тут же переменила тему разговора. – Что ты наденешь сегодня на бал?

– Я не иду на бал, – ровным голосом ответила Мэри.

– Господи, Мэри, но почему?

– Я нахожусь в доме твоей тёти вследствие обмана, – горько сказала девушка, – она никогда не взяла бы меня на бал, если бы знала правду обо мне.

– Ну так она и не узнает. Поехали, прошу тебя, и Вайдел там будет.

– У меня нет никакого желания встречаться с маркизом. – Мэри замолчала, давая тем самым понять, что больше не желает обсуждать эту тему.

Мадам де Шарбон, добродушная, беспечная дама, не возражала, чтобы Мэри осталась дома, так же как не возражала два дня назад, когда Джулиана привезла подругу погостить. В отчаянии Мэри объяснила леди Элизабет, что ей приходится самой зарабатывать себе на жизнь. Мадам воззрилась на нее как на rаrа avis [62]и вынуждена была согласиться, что балы не для бедных, нуждающихся девушек. Так как за этим заключением больше ничего не последовало, Мэри обратилась к мадам де Шарбон напрямик, попросив помочь устроиться гувернанткой в какой-нибудь приличный дом, на что леди Элизабет рассеянно ответила, что будет иметь это в виду, но таким тоном, что у Мэри не осталось даже надежды, что мадам вообще когда-нибудь вспомнит о ее просьбе.

Джулиана, нарядившись для бала, перед отъездом пришла показаться подруге. Она была прелестна в бледно-розовом платье из тонкой парчи, отделанном серебряной синелью, благоухающая духами, с прической в излюбленном стиле Gorgonne [63], сооруженной не кем иным, как мсье ле Гро, самым известным дамским мастером Парижа. Мисс Чалонер, проводив подругу, приготовилась скоротать вечер в одной из маленьких гостиных. Впрочем, ее планам не суждено было сбыться, потому что спустя полчаса после отъезда мадам де Шарбон и Джулианы на бал в доме появился мистер Фредерик Комин.

Мэри уже встречалась с ним после того памятного случая в Дьеппе и подозревала, что Джулиана посвятила жениха в тайну отношений своей подруги с маркизом. Впрочем, мистер Комин вел себя по отношению к мисс Чалонер безукоризненно, с неизменной почтительной вежливостью, и Мэри иногда казалось, что в его серьезных глазах она читает сочувствие.

Лакей доложил о позднем госте, и мисс Чалонер сразу заметила, что мистер Комин, безусловно, чем-то огорчен. Поклонившись, он спросил, вернее сказал почти утвердительно:

– Вы одни, мадам…

– Ну да, – ответила мисс Чалонер, – разве вам внизу не сказали, сэр, что мисс… то есть мадам де Шарбон нет дома, она уехала.

Мистер Комин уныло произнес:

– Ваше первое предположение правильно, мадам. Я пришел сюда не для того, чтобы встретить мадам де Шарбон. Я надеялся увидеть мисс Марлинг. Разумеется, я был уведомлен внизу, что ее нет дома, но осмелился спросить о вас и, узнав, что вы здесь, посмел надеяться, что вы раскроете мне тайну и скажете, куда отправилась мисс Марлинг.

Мисс Чалонер пригласила гостя садиться. Она давно заметила, что в отношениях мисс Марлинг и ее обожателя не все гладко. Завуалированные намеки и высокомерно поднятая головка Джулианы при упоминании имени мистера Комина означали, что он ее чем-то очень раздосадовал. Печальный, хмурый вид мистера Комина говорил сейчас мисс Чалонер, что он доведен до крайности и терпение его на исходе. Зная характер подруги, мисс Чалонер могла бы дать молодому человеку добрый совет и подсказать, как надо обращаться с Джулианой, чтобы добиться ее расположения. Но посчитав свои отношения с мистером Комином не настолько дружескими, чтобы позволить себе это, она просто ответила:

– Мне действительно известно, сэр, что мисс Марлинг уехала на бал к мадам де Сент-Вир.

И тут же поняла, что совершила ошибку, больно ранив его этим известием, потому что на лбу у мистера Комина залегла хмурая складка, а выражение лица стало вдруг жестким и непреклонным, что, кстати, по мнению мисс Чалонер, очень шло молодому человеку, хотя она и ругала себя за откровенность, которая оказалась явно некстати.

– Ах так, мадам? Впрочем, я не удивлен, потому что именно это я и предполагал.,