Сбежавшая невеста - Робин Доналд Страница 47

— Придавленная горем, она вдруг оказалась совсем одна — могила ее сына была в Англии, а мужа — в Боулдер‑Сити. Поэтому Луиза за гроши продала свой дом в Калифорнии и переехала сюда. В ту пору ей было всего пятьдесят, она была здорова как лошадь — правда, очень грустная лошадь. Но ее работы в области женского вопроса получили большое признание, поскольку исследования этой проблемы в ту пору были весьма популярны. Она купила дом в Боулдер‑Сити и квартиру в Лондоне, где жила от трех до шести месяцев в году.

— Иными словами, она делила свое время между Гарри и Руди? — спросила Дженифер, вытирая слезу. — Несмотря на то, что они оба были мертвы?

— Я знаю, — кивнула Роза, — многим это покажется безумием. Но это, каким‑то странным образом, успокаивало ее. Однако нельзя сказать, чтобы она часто ходила на кладбище. Луизе нужно было совсем немного. Хорошая большая собака, библиотека, пачка бумаги и ручка, и она найдет себе занятия на десятилетия. Я знаю, что она обожала Гарри и Руди, но уверена в том, что она не собиралась посвящать всю свою жизнь им одним. Она путешествовала, проводила исследования, писала. Она была независимой женщиной.

Дженифер высморкалась.

— Жаль, что я ничего этого не знала. Я не стала бы постоянно спрашивать Луизу о сыне.

Роза рассмеялась:

— Забавно, что она писала тебе, что у него все по‑прежнему.

— Это ужасно.

— А, черт с ней. Как ей не стыдно. Говорить, что едет к сыну, хотя он уже тридцать лет лежит в могиле. Такая уж она женщина — немного не от мира сего. — Роза вздохнула. — Но я, видимо, тоже кажусь людям странной. Не многие женщины моего поколения так долго остаются одинокими.

— Неужели вас ни разу не звали замуж?

— Звали, дорогая. Но я себя хорошо знаю. Не терплю никаких уз.

Роза налила еще вина и стала рассказывать о себе. В молодости она мечтала стать великой танцовщицей. Новеликой она не стала.

Впрочем, танцевала она очень хорошо. Когда ей было восемнадцать, она стряхнула со своих ног пыль Небраски и отправилась в Нью‑Йорк. Ее взяли в кордебалет, но она внушила себе, что скоро станет звездой. Однако потребовалось немного времени, чтобы понять, что на звезду она не тянет. Тогда она заняла денег и уехала в Лос‑Анджелес, где звездой, по слухам, мог стать всякий.

Всякий, но не Роза.

В зрелые годы (ей было тогда двадцать три) она съездила в Лас‑Вегас, который в ту пору был всего лишь маленьким оазисом в пустыне с несколькими ночными клубами и казино. Роза разочаровалась в Нью‑Йорке и Лос‑Анджелесе, но ей и в голову не приходило переехать сюда, пока она не увидела объявление о том, что в отеле «Сэндз» требуется администратор. Она пошла по этому объявлению и узнала, что все, что от нее потребуется, — это одеваться в сверкающие одежды и приветствовать гостей. И она устроилась на эту работу.

Дженифер ничего не сказала, но ее поразило то, что они с Розой начинали свою работу одинаково. Они обе были администраторами.

В течение последующих нескольких лет Роза сменила несколько профессий — от танцовщицы до импресарио у молодых танцовщиц. Она обнаружила, что чем меньше на ней надето, тем больше она зарабатывала.

— Роза, неужели вы были стриптизершей!

— Ну, время от времени. Но тогда мы были гораздо скромнее. Мы никогда не раздевались догола. И если мужчина предложил бы мне сесть к нему на колени, его тут же выгнали бы из клуба. Сейчас все совсем по‑другому.

Роза встречалась со многими знаменитостями и ходила на свидания с богатыми людьми, которые охотно спускали свои выигрыши. В Лас‑Вегасе было принято давать женщине, сидевшей рядом с тобой и принесшей тебе удачу за игорным столом, крупные чаевые. Роза не была знаменитой, но жила весьма насыщенной жизнью.

Из всех мужчин, с которыми она общалась в молодости, только один по‑настоящему затронул ее сердце. Это был военный летчик, служивший на базе ВВС Неллис, которая располагалась на краю города. Он был милый, красивый и сделал ей предложение. Летчик мечтал уехать к себе домой в Висконсин на семейную ферму, поселиться в городке, где он вырос, окруженный тетушками, дядюшками и кузенами, и обзавестись кучей детишек.

— Я до сих пор иногда вспоминаю о нем, — призналась Роза Дженифер.

— Вы ему отказали?

— Да, отказала.

— Но вы же его любили!

— Да, но я поняла, что не смогу жить той жизнью, о которой он мечтал. Во время Великой депрессии я была ребенком. Я выросла в доме с вечно ссорящимися родителями, у которых не было ничего. Они не могли наскрести денег даже на пару туфель, и я поклялась себе, что сделаю все, чтобы жить лучше.

— А может, он стал богатым фермером, — сказала Дженифер.

Роза подняла глаза, вспоминая:

— Я была молода, впервые в жизни хорошо одевалась, ходила на вечеринки, где были богатые мужчины и знаменитости. Купила машину — с откидным верхом — и снимала дом с плавательным бассейном. Я не могла себе представить, что буду ходить в комбинезоне и собирать в курятнике яйца на завтрак.

Дженифер покусала губу и ничего не сказала.

— Я не смогла убедить его отказаться от мечты о простой жизни и остаться со мной в блестящем Лас‑Вегасе. Он ненавидел его. И хотя я плакала, когда он уехал, в мою жизнь очень быстро вошел другой мужчина — богатый и щедрый. Меня уважали, я получала достаточно денег и никогда не чувствовала себя одинокой. Когда мне было всего сорок, я переехала в Боулдер‑Сити, хотя продолжала работать в Лас‑Вегасе. Пенсию я не получаю, но у меня есть милое гнездышко. И мне в нем хорошо.

— А вы никогда не жалели о том, что отказали летчику?

— Жалела? Еще как! Знаешь, что сделал этот гад? Он прожил полгода на ферме, а потом пристроился летчиком в Соединенные авиалинии. Знаешь, сколько там получают летчики? Особенно с опытом? Я могла бы жить, как мечтала, и не на ферме, а в большом городе и растила бы шестерых детей.

Детей.

— Вы хотели иметь детей?

— Дорис, я думаю, всякая женщина хочет иметь ребенка, даже если и не признается себе в этом. А если это к тому же ребенок от хорошего человека? Ну, снявши голову, по волосам не плачут. У меня было много ухажеров в жизни, но этот гад был единственным человеком, за которого я хотела бы выйти замуж.

Губы Розы сложились в саркастическую улыбку.

— Узнаю это выражение, — сказала она Дженифер. — Смесь крайнего удивления и шока на твоем лице. Ты даже не допускаешь возможности того, что после этого можно жить счастливо. Или найти настоящую любовь и завести семью. Правда, Дорис?

— Я…

— Тебе скоро будет тридцать, Дорис. Что ты делала все это время?

— Ну… Скажем так, у нас с вами гораздо больше общего, чем вы могли подумать.