Сердце колдуньи - Кэтрин Коултер Страница 47

— Никогда, — вздохнула она, глядя на свои сандалии и поправляя золотую цепь вокруг талии. — Конечно, не стану, и не стоит об этом говорить. Принц, я знаю, что ты можешь творить волшебство без своей палочки, но сможешь ли теперь себя защитить?

— Не знаю, — нахмурился принц. — До сих пор такого вопроса никогда не возникало.

—Я могу научить тебя защитной магии, — выпалила она, сама растерявшись от собственных слов, — магии, для которой не требуется палочка!

Он удивленно уставился на нее.

— Значит, ты не хочешь, чтобы я исчез с лица земли? Не хочешь видеть меня раздавленным горой из черного камня, которая запрет меня во тьме навечно и навсегда? Что с тобой, Брешия? Почему ты вдруг захотела обучать меня магии? Почему так торопишься помочь мне?

«Потому что я впервые нужна тебе, вот почему».

Но она ничего не сказала. Только отвернулась. Он увидел, как длинные пальцы нервно гладят белое шерстяное одеяние.

— Ты могла бы вот так погладить и меня, — неожиданно выдохнул он.

— Что?

— Твои пальцы. Ты гладишь свое платье.

К его удивлению и восторгу, она покраснела, как обычная девушка, которую слова мужчины застали врасплох. Не как ведьма, которая, всего лишь подмигнув и прищелкнув пальцами, могла послать его на колени, носом в грязь.

Способна ли она на такое теперь, когда он потерял палочку?

Принц не знал.

— Забудь о моих пальцах, принц! — отрезала она. — Ты ведешь себя как…

— Я — это всего лишь я, Брешия, никто иной. Что с тобой?

— Тебе следовало бы прийти в ярость, проклинать всех богов, которые захотят тебя слушать, насылать заклятия на мою священную рощу, воспользоваться всеми силами, которыми обладаешь, чтобы найти волшебную палочку. Почему же ты рассуждаешь о моих пальцах, когда на карту поставлено само твое существование?

— Наверное, потому, что я так не думаю, — усмехнулся он. — Так ли уж это странно? Возможно. И ты действительно хочешь научить меня магии, Брешия?

— Ты не веришь мне, так, принц? Считаешь мое предложение помощи не более чем трюком?

Он ответил взглядом, полным неутолимого голода. Ничего другого: ни угрозы, ни обещания схватки… один только голод.

— Я хотел тебя с первого момента, как увидел на священном месте собраний. Хотел и восхищался. И буду верен тебе до последнего дыхания.

— Прекрати это, слышишь? Прекрати! Ты ведешь себя не как обычно. Не так, каким всегда бываешь рядом со мной, и мне это не нравится.

Он всмотрелся в ее лицо, в бледную россыпь веснушек на носу и в сотый раз гадал, окажутся ли ее волосы теплыми на ощупь.

— Ты искала меня, Брешия?

— Хотела убедиться, что ты убрался из моей рощи. И еще надеялась, что палочка у тебя. А ты всего лишь спал.

— Ты видела, как палочки исчезали у меня из рук?

Брешия покачала головой.

— Сначала я думала, что Калласу удалось выкрасть у тебя мою палочку. Но у него нет силы. Он боится тебя больше, чем ненавидит. Верит, что ты уничтожишь все, что я собой представляю. Что я могу забыть все, чем обязана моему наследию, моим людям и моей священной дубовой роще.

— Может, мне следовало убить маленького мерзавца? — задумчиво протянул принц, отряхивая листья с ног.

Брешия рассмеялась. Перед ней был принц, которого она знала и понимала. Принц, которого очень хотела пинком сбросить с мыса Баланта в волны бездонного моря.

Он вдруг осознал, что до этого слышал ее смех только однажды, в священном месте собраний. Она лучилась смехом и весельем, пока не узнала, что он женится на Лилиан. И тогда Брешия просто исчезла.

— Каллас — мой человек. Если когда-нибудь в этом возникнет необходимость, я поступлю с ним, как считаю нужным.

— Брешия, мне не нужна палочка, я и без нее способен двигать горами.

— Да, но…

— Но, даже имея палочку, я все равно не смогу заставить женщину передумать, — добавил он, улыбаясь и описывая рукой широкой круг перед ее лицом. Поднявшийся ветер взметнул ее волосы. Принц взмахнул левой рукой в противоположном направлении, и ветер стих.

— Ловкий фокус, принц, но ветер — не смертельный враг и тем более не волшебник. Он подчиняется твоим приказаниям, потому что собственной воли не имеет. Но поскольку Модор, тот, кто заполучил твою палочку, возможно, сильнее, тебе необходима помощь.

— Как странно, — удивился он, — что я нравлюсь тебе больше теперь, когда кажусь слабым!

— Ты — слабым? Ах, принц, ты издеваешься надо мной! Дело в том…

— В чем же, Брешия? — допытывался он, шагнув к ней. Она улыбнулась, подняла руки и встряхнула пальцами.

Он мгновенно остался обнаженным. Но не пошевелился, только подбоченился и испытующе уставился на Брешию. Даже не попытался на нее наброситься.

— Ну и как? Тебе нравится то, что ты видишь? — поинтересовался он.

Она сделала вид, будто внимательно его изучает, и он понял, что угодил ей. Если это продолжится еще немного, он, могучий волшебник, с палочкой или нет, станет тверже священного камня.

Она воздела руки к небу, и одежда появилась снова.

— Может, это ты теперь у меня в руках, принц? И я могу куда больше чем ты, даже без палочки, о всевластный волшебник?

— О нет, — заверил он. — О нет.

Сведя большие пальцы, он растопырил остальные и слегка поднял подбородок. Брешия оказалась связанной по рукам и ногам. От неожиданности она потеряла равновесие и мешком свалилась на землю.

— Теперь ты не сможешь размахивать своими проклятыми пальцами, Брешия!

— Я считала тебя более рассудительным, — возразила она. — Значит, ошиблась.

Ей очень хотелось впечатать его головой в ствол дуба. Но он сумел взять над ней верх! Нет, она действительно дура, если перестала его бояться! Если испытывает тревогу за него.

— И что теперь, принц? Ты возьмешь меня силой? Заставишь склониться перед тобой? Целовать твои ноги?

Принц выругался, сжал кулаки, наклонил голову, и путы с нее свалились. Брешия в полном изумлении поднялась, отряхнула платье и тяжело вздохнула.

— Итак, — выговорила она голосом, столь же бесстрастным, как холодные камни святилища, в кругу которых они стояли, — ты совсем не нуждаешься во мне, принц. Для тебя это всего лишь состязание. Стремление доказать, что ты могущественнее меня. И больше ничего.

— Сними с меня одежды еще раз, — засмеялся он, — и увидишь своими глазами, что дело не только в этом.

— Ты не только волшебник, но еще и мужчина, — по-прежнему глухо ответила она — Мужское тело изменяется при одной лишь мысли, при взгляде на женское ушко или звуке женского голоса. Покажи мужчине голую женщину, и он обезумеет.