Приходи в полночь - Сьюзен Форстер Страница 46

Подняв глаза, она встретилась с его взглядом, и весь мир вдруг сузился до высшей степени эмоциональной зрительной связи, возникшей между ними. Этот человек отвечал на все запретные импульсы, которые она когда либо ощущала. Он воплощал все, что ее пугало, ту черту риска, которую она никогда не переступала. Она интуитивно поняла, что подчинение своего желания такому мужчине, как он, — это вход в царство плоти и чувств. В сладкий сексуальный ад для непосвященных.

Другую ладонь он положил ей на горло.

— Прекратите, — предостерегла она, не в силах больше смотреть ему в глаза. — Если вы этого не сделаете, я не смогу продолжать работать с вами. Мне придется отказаться от дела.

— Тогда сделайте это, — сказал он, заставляя ее снова посмотреть на него и глядя в ее глаза так настойчиво, что она почувствовала, что слабеет. — Откажитесь от этого дела. Вам же хочется этого, не так ли? Того, что происходит сейчас в вашем кабинете? Прямо сейчас в вашей жизни? — Голос его стал грубее. — Я этого хочу.

— Прошу вас, — взмолилась Ли, — уходите.

— Уйти? — Он рассмеялся, не веря своим ушам. — Посмотри на меня, Ли… доктор… как бы я вас ни называл! Посмотрите мне в лицо, а потом скажите, будто не знаете, что тут происходит. Скажите, будто не знаете, что вы… со мной делаете.

Он по прежнему каким то образом удерживал ее взгляд, преодолевая все ее попытки посмотреть в сторону. Его глаза почернели от неудовлетворенности и желания, от внезапного гнева. В них читалась ярость человека, который заклеймен — обречен — с самого момента своего зачатия быть не таким, как она, человеком, который никогда не получит того, что обещает восход солнца.

На глазах Ли выступили слезы, быстрые и неудержимые.

— Простите…

Она едва понимала, почему извиняется и что испытывает, но чувствовала, что именно она стала причиной его глубокой неудовлетворенности, что своим видом и самой своей безмятежной жизнью она олицетворяет все, что было для него недоступно. Не для фотографа, который, без сомнения, мог обладать любой женщиной, которую пожелает. Она напомнила Нику Монтере о его прошлом, о том, кем он был прежде — обитателем трущоб, полукровкой с улицы.

Она опустила ресницы, и по щеке покатилась слеза.

Он остановил бег соленой капли, преградив ей дорогу пальцем, и нахмурился при виде влажной дорожки, которую она оставила. Какая то внутренняя угроза заставила его сжать зубы.

— Это из за меня, доктор? Я сказал что то, что тронуло ваше сердце? Больше я ничего не хочу знать. Мне достаточно и того, что я затронул ваше сердце.

Его глаза тоже блестели, и Ли поняла, что проиграла. С этим она сражаться не могла. Его беззащитность была бесконечно сильнее его злобы.

— Я могу вам помочь, — сказала она, — но только не так.

— Нет, именно так, черт побери! Только так… Ли, пожалуйста.

Он погладил ее по лицу, и она на мгновение прикрыла глаза, покоренная его нежностью. Она почувствовала, как он вздрогнул, и пронзившее Ли острое желание заставило безумно захотеть того, чего она не имела права хотеть. Его. От желания у нее перехватило дыхание. Ее затрясло.

Она бессознательно коснулась его губ пальцами, страшась того, что он мог сделать, и в то же время не в силах остановить его.

— Боже, ты до меня дотронулась, и я уже готов, — заметил он сдавленным от эмоций голосом. — Я думаю о тебе, и у меня встает.

Ли оказалась не готова к подобной откровенности. Его боль и одиночество были туманными, прекрасными, как и его фотографии. Тихо простонав, он без предупреждения подхватил ее под мышки и, приподняв, прижал к себе. И хотя разум кричал, что надо сопротивляться, она не могла. Он действовал быстро и был таким сильным. Казалось, Ник обладает силой, способной подавлять все остальное в своем мире — и в ее, — все тревоги. Этот человек контролировал Ли каким то невообразимым, завораживающим образом, и сопротивляться было невозможно.

— Я хочу тебя, — прошептал он. — Как тот свирепый черный зверь на твоей картинке. И я хочу тебя так, как хочет он.

Он прижал ее к стене, и она невольно приникла к нему. Когда он наклонился, чтобы поцеловать ее, она выгнулась ему навстречу. Ощутив его пальцы на своей шее, Ли выдохнула его имя. Его бедра огнем обожгли ее ноги. Она никогда ничего не знала мягче его губ — и ничего тверже его тела. Но его прикосновение затмило все остальные ощущения. Думать Ли не могла, она ничего не могла делать, только наслаждаться его близостью.

С улицы внизу доносился шум транспорта — звуки автомобильных гудков и газующих двигателей. В воздухе и в его дыхании чувствовался запах кофе с макадамией. Но Ли была настолько поглощена ощущениями, которые дарило ей соприкосновение их тел, что больше ни о чем не могла думать.

Стремительный стук его сердца заставлял ее безоговорочно подчиняться. Его бицепс надавил ей на грудь, и ей захотелось убедиться, что человеческая плоть может быть такой твердой. Когда она дотронулась до него, тихий судорожный вздох удовольствия эхом отозвался в ее голове.

— Я ждал этого всю свою жизнь, — сказал он.

Он поспешными движениями вытащил ее блузку из юбки и сунул руки под одежду. От его прикосновения по ее телу побежали мурашки. Мысленно она с жадностью прослеживала их путь. Когда же он прикоснулся к ее спине и взял ее за ягодицы, она ощутила дикое желание почувствовать его внутри себя. Ей захотелось сладости, ада всего этого.

— Вы когда нибудь занимались этим у стены, доктор? — Ли вспыхнула. Вопрос прозвучал грубо, и пока она собиралась с ответом, он прижал к ее губам палец.

— Не отвечай, — хрипло пробормотал он. — Ничего не говори. Я не хочу знать. Мне невыносимо думать, что ты была с кем то другим. Боже!

От смущения у Ли сдавило горло.

— Я не могу тебя делить. — Он стал гладить ее лицо, очерчивая большими пальцами щеки. — Я должен быть единственным.

Она недоверчиво покачала головой.

— Произнеси мое имя, Ли… назови меня Ником. Скажи это.

— Ник… — Она прикусила нижнюю губу, чтобы скрыть дрожь, нараставшую внутри ее. — Зачем ты это делаешь? Что случилось?

— Ничего не случилось. Я тебя хочу… Я всегда тебя хотел. С того момента, как увидел. Боже, ты была прекрасна, но так недоступна! Я был глупым, романтичным ребенком…

Ли уперлась руками в его руки.

— О чем ты говоришь?

— А что такое? — Его взгляд затуманился, когда он посмотрел ей в глаза. — Что я сказал?

— Ты сказал, что был ребенком. Мы познакомились всего несколько недель назад, Ник. Как ты мог быть ребенком?

Она снова надавила на его руки, но он лишь крепче обнял ее.

— Погоди, — произнес он смущенно. — Я сказал это неосознанно. Может, я на секунду потерялся во времени?

От его неловкой улыбки ей стало нестерпимо больно. И хотя она ничего не сказала, вопрос, взволновавший ее, был мучительным: «Какую другую женщину ты так хотел все эти годы? Кого, Ник? Дженифер?»