Сад Персефоны - Нэн Эскуит Страница 46

— Как это случилось? — спросила я, когда мы втроем торопливо шли по дорожке между кипарисами. Ники держался за мою руку, подавленный неожиданной трагедией, и молчал.

Василис ответил сухим, звучащим будто бы издалека голосом:

— Я не знаю… Я не могу нести ответственности за такое ужасное происшествие. Я отправился в сад, чтобы посмотреть, каков объем ущерба, нанесенного ветром, о котором мне доложил Кестер утром. Потом пришла Леда, она искала Пола и думала, что он пошел вместе со мной в сад. Мы видели, как вы возвращаетесь из домика на пляже. Она, кажется, разволновалась и огорчилась. Внезапно она споткнулась.

Я видела, что он очень расстроен; лицо его было отрешенным и напряженным, оливковая кожа — бледной под загаром. Я тоже была потрясена. Я обнаружила, что все еще дрожу, и постаралась всячески скрыть свой страх от Ники.

Через несколько мгновений появился Петрос, который спешил в сад, а Дидо отправилась готовить постель и класть в нее горячие бутылки.

— Нужно вызвать доктора, — предположила я, обращаясь к Василису, так как он стоял в холле как каменный.

— Доктора? — Он покачал головой. — Доктора нет. Димитри нет. Никого вообще нет.

— Но… — Я уставилась на него в ужасе. — Но тогда нужно вызвать кого-то из Афин, с других островов!

Он ответил почти безучастно:

— Яхта, возможно, могла бы выйти в море, но это будет нелегко при таком волнении, и, кроме того, это займет много времени. Послушаем, что думает Пол.

Через некоторое время появились Пол и Петрос, несшие Леду на импровизированных носилках, сделанных из пляжного кресла. Ее сразу подняли в ее комнату. Я пошла следом, отправив Ники на кухню со Стратосом, где, как я знала, он будет под присмотром и к нему будут внимательны.

Леда была все еще без сознания. Я вытерла землю и грязь с ее поцарапанного лица и рук. Вместе с Полом мы бережно сняли с ног туфли, стянули разорванное белое платье и укрыли ее одеялами.

Пол, боясь пошевелить девушку, сказал:

— Если она повторила свой прежний перелом спины, Бог знает что может произойти. Паралич, все что угодно. Я должен каким-то образом доставить ей врача.

— Василис говорит, что яхта может отправиться. Может быть, Леду можно отвезти в Афины?

Он покачал головой:

— Исключено. Толчки, которым она наверняка подвергнется на судне, могут быть опасными. Нет никаких признаков, что ветер стихает, затишье было временное. — Он выпрямился. Видно было, что он принял решение. — Я отправлюсь сейчас на аэродром. Единственный шанс — это лететь на «Хаски» в Афины и привезти с собой хирурга.

— В таком маленьком самолете? — Я схватила его за руку. — Пол, пожалуйста! Это страшный риск!

Он положил свою руку на мою:

— Я должен попытаться, Стейси. Мы не можем оставить Леду лежащей здесь вот так, без помощи. Она может умереть.

Я прикусила губу и, презирая себя за эгоизм и коварство, произнесла:

— А нельзя ли… нельзя ли, чтобы полетел Майк? Он ведь тоже водит «Хаски».

Лицо Пола стало еще жестче.

— Нет, спасибо, Стейси. Я не буду просить Майка делать за меня грязную работу. В любом случае, не хвалясь, я должен сказать, что я лучший пилот. Могу взять на себя риск, который Майк не сможет.

— О Боже! — сказала я. — Вдруг что-нибудь произойдет с тобой! — Я посмотрела на него, а потом на безмолвную фигуру, лежавшую на кровати. — Неужели нет другого выхода?

— Нет. Для Леды это единственная надежда. — И он добавил хмуро: — Если мне удастся совершить полет в одну сторону, то нужно еще найти человека, который будет готов рисковать своей шеей и полетит со мной обратно. — Он обнял меня. — Дорогая, что еще можно сделать? — Он приподнял мое лицо за подбородок и прижал его к своему. — Постарайся не волноваться. И скрести свои пальцы, чтобы мне все удалось. — Его застывшее лицо несколько смягчилось. — Я почти уверен, что мне это удастся!

— О, Пол, Пол! — Я прижалась лицом к его плечу, и несколько мгновений он очень крепко обнимал меня. Затем сказал, отстраняясь:

— Останься с Ледой. Если ты уйдешь, присмотри, чтобы Дидо или миссис Буас находились возле ее постели. Замечай каждое изменение в ее состоянии.

— А если она проснется, если у нее будут боли?

— Здесь где-то есть какие-то таблетки. — Он отошел от меня и порылся в ящиках стола возле кровати. — Дай ей вот это. Лекарство прописал доктор Сикилианос в качестве успокаивающего, когда у нее болела спина. На этикетке напечатана инструкция. Но только если она придет в себя и они ей потребуются. У нее может быть сотрясение, и она, возможно, не пошевелится, пока мы не вернемся.

— Сколько времени тебе потребуется? — пробормотала я.

Он покачал головой, посмотрев на часы на своей загорелой руке:

— Я надеюсь, что это дело нескольких часов. Сейчас полдень, и я думаю, что вернусь в конце сиесты. Мне надо идти, дорогая. Пожалуйста, перестань волноваться. Я вернусь еще до того, как ты успеешь соскучиться.

Я почти улыбнулась. Все, что я могла, — это прошептать:

— Я буду за тебя молиться.

Он ушел. Я опустилась на стул возле кровати, внезапно почувствовав слабость в коленях. Словно чтобы усилить мой страх, ветер с ревом пронесся по крыше виллы; ставни заскрежетали, деревья пустились в сумасшедшую пляску. Их ветви спутывались, а листья и прутья взлетали к небу. Сердце упало. Я подумала с отчаянием: «Он не справится! Этот крошечный самолетик!»

Дверь тихо открылась, и вошел Василис со все еще напряженным и серым лицом:

— Это безумие со стороны Пола. Почему ты его не остановила? Он бы тебя послушался.

Я покачала головой:

— Я пыталась. Я просила, чтобы он послал вместо себя Майка, но он не захотел.

Рот Василиса искривился.

— Если что-нибудь случится с ним… — он протянул руку в сторону кровати, — то какой смысл будет во всем этом? Для этой… — для Леды? Инвалид, слабая душа. Почему мой сын должен рисковать ради нее жизнью?!

Я была потрясена горечью в его голосе. Неужели он не испытывал к ней никакой жалости? Никакого сочувствия к хрупкой девушке, опекуном которой он был? Я тоже любила Пола, любила его целиком и полностью. Я просила его не рисковать жизнью, и он отказался даже слушать. Но в какой-то мере я понимала, почему он считал, что должен пойти на риск и доставить помощь. Это был единственный шанс для Леды, и Пол достаточно любил ее, чтобы пойти на него. Но Василис не любил Леду, как мне теперь казалось. Никакой любви ни к кому, кто не входил в его планы, кто был не нужен ему в будущем.

Я почувствовала холод, когда встретила взгляд темных глаз. Василис казался потрясенным и расстроенным, но теперь я поняла, что это не из-за Леды, что он не питал к ней никаких чувств.