Бесстрашная леди - Лесли Лафой Страница 46

Глинис хотелось проснуться. Она устала чувствовать, устала бороться с водоворотом эмоций. Но сон продолжал разворачиваться.

Каррик стоял на солнечной поляне, трава вокруг его ног колыхалась на ветру. Он хохотал, его руки были распахнуты, озорные глаза полны обещаний. В следующий момент она уже была в его объятиях, смеялась, распахивала его рубашку, покрывала его поцелуями. Потом смех прекратился, его глаза потемнели от желания, и она почувствовала, как их сердца бьются рядом. Он прижимал ее спиной к прохладной траве, но ее согревал жар его тела. Они обладали друг другом — и так и должно было быть. Она к этому стремилась, сила его желания передавалась ей. Казалось, они никогда не расстанутся.

Неожиданно он исчез. И Глинис ощутила холод. Ее сердце бешено забилось, она вскочила и в панике стала звать Каррика. Какой-то звук раздался сбоку, она повернулась всем телом и замерла. Перед ней, упираясь в серое небо, стоял свежесколоченный эшафот. На нем болталось безжизненное тело Каррика со связанными за спиной руками.

Глинис проснулась. Она лежала посредине кровати, сжимая одеяло побелевшими пальцами. Ей потребовалось время, чтобы избавиться от страшного видения и прийти в себя. Она соскочила с постели и едва не упала, так дрожали ноги. Пришлось даже ухватиться за спинку стула. Это был сон, ночной кошмар, Каррик жив и здоров, уговаривала она себя.

Но его не было рядом. Глинис посмотрела вокруг, заметила в ногах кровати свернутое одеяло, на котором он спал ночью. Его непросохшая одежда исчезла с вешалки, которую они соорудили в углу вечером. На столе стоял чайник. Он уже остыл. Очаг погас. Глинис вышла наружу. Яркое солнце, безоблачное голубое небо. Тут и там паслась скотина, лениво жуя ярко-зеленую траву. Каррика нигде не было видно, и Глинис стало не по себе. Она повернула за угол, туда, где накануне они с Карри-ком привязали лошадей. Берт стоял привязанный и щипал траву.

Молана рядом не было. Глинис заглянула в сарай, но и там не увидела его. Ей хотелось плакать, кричать. Она вернулась в дом, налила чашку холодного чая. Господи, никогда еще она не была в таком отчаянии.

Глинис залпом выпила чашку. Жаль, что нет виски. Она отдала бы все, чтобы забыться. Ей было страшно за Каррика. Он прав, они должны стать любовниками. Ведь она любит его. Глинис закрыла руками лицо и разрыдалась. Совершенно измученная, она не заметила, как заснула.

Очнувшись, потянулась. Боже, как долго она проспала на стуле, уткнувшись лицом в ладони? Кажется, целую вечность. Вряд ли ей присудят премию имени Рипа Ван Винкля, но почти целый день она проспала. Где же Каррик? Не приходил ли он, пока она спала? У Глинис опять сжалось сердце. Нет, она не может позволить себе ввязаться в новый роман, еще не пришло время. Надо чем-то заняться, иначе ей не прогнать эти мысли. Она допила остатки чая и с трудом поднялась. Пришлось даже опереться о стол. Пора сделать то, что делает каждый ковбой в трудную минуту, — сесть в седло и скакать до полного изнеможения.

Каррик сушил на солнце все еще мокрую куртку Глинис. Критически осмотрел то, что осталось от ее войлочной шляпы. Ее надо бы выкинуть. Но Глинис скорее всего сохранит ее, хотя бы для того, чтобы протирать ею круп своей лошади. Как он ни старался, ему не удавалось выкинуть Глинис из головы с самого утра, когда он оставил ее спящей. На самом деле ему вовсе не нужен был дар предвидения, он никогда не пытался намеренно заглянуть в свое будущее. Все произошло помимо его воли.

Но теперь он пожалел о своем неведении. Может быть, в его будущем есть что-то, что даст ему лучик надежды.

Каррик поднялся, взял шляпу Глинис, постоял минутку, подставив спину солнцу. Хочет ли он знать, что его ждет? А вдруг нет никакой надежды?

Он медленно двинулся по тропе в сторону бухты. Вода все еще стояла высоко, но в ней уже не было той разрушительной силы, которую они испытали ночью. Он остановился, набрал воды в шляпу Глинис, оглянулся на островок травы, где провел весь день.

Закрыв глаза, Каррик постарался выкинуть все мысли из головы. Затем медленно открыл глаза, вглядываясь в воду, налитую в шляпу.

Картина проявилась внезапно. Он напрягся, стараясь запомнить все до мельчайших деталей. Глинис быстро идет по камням, полы ее пальто развеваются на ветру, шляпа надвинута до бровей. Она полна решимости. Он вгляделся пристальнее и замер. Глинис держит ружье, которое пытается замаскировать…

Видение исчезло, не оставив и следа на поверхности воды. Каррик тряхнул головой. На воде появилась новая картина. Глинис сидит в простом деревянном кресле-качалке, на ее плечи накинуто одеяло. Она улыбается и гладит щечку младенца, прильнувшего к ее груди. Его ребенок! Он не сомневался в этом. Глинис счастлива. Она любит их сына.

Видение исчезло так же быстро, как и первое. Каррик закрыл глаза и мысленно поблагодарил Господа. Он вновь обрел уверенность. Каррик потянулся к шляпе, чтобы вылить из нее воду, но еще на мгновение задержал на ней взгляд и сдержал готовый вырваться крик. Он увидел, как Роберт и Мэйлер везут в повозке по холмам его безжизненное тело.

Видение исчезло, но ощущение счастья пропало вместе с последними каплями воды, которые он выжал из шляпы. Он хотел увидеть будущее, и он его увидел. Они с Глинис будут любить друг друга, у них родится сын, но он, Каррик, умрет. И Глинис будет растить их сына одна.

Он замер, вспоминая первую картину. Как она вписывается в эту цепь событий? Он перебирал в памяти промелькнувшие перед глазами картины. Он никогда не видел булыжников, по которым шла Глинис. Он попытался представить себе выражение ее лица. Забеременела ли она? Трудно сказать. Но, судя по напряженному выражению ее лица, она была полна решимости. И если идет ему на помощь, палач может лишиться своего заработка.

Уголки его губ тронула улыбка. Впрочем, это может происходить и гораздо позже. Он не знает, когда Глинис будет идти по этой мостовой с ружьем в руках. Возможно, она защищает их ребенка. Мысль о том, что она сумеет позаботиться о безопасности их сына, прибавила ему уверенности. Каррик поднял пальто и шляпу Глинис и зашагал к дому. Он не знал, что скажет ей. Не знал, что ему следовало делать. Он оседлал Молана, размышляя о том, что самое лучшее — дать Глинис возможность самой принять решение. Время все расставит по своим местам.

Солнце уже почти зашло, когда он нашел Глинис на дальнем конце пастбища. Только изгородь не позволила ей забраться дальше. Когда он подъехал, то заметил пену на шее ее лошади и понял, что она скакала с бешеной скоростью. Глинис молча смотрела на него. Глаза ее запали, она была бледнее обычного.