Любить — значит жить - Дениз Робинс Страница 45

Но теперь эта интерлюдия со всеми страданиями и разочарованиями позади. Она чувствовала странное спокойствие, даже умиротворение. Вероятно, думала девушка, Билл не хотел, чтобы она оплакивала его слишком долго. Гейл ходила в одежде темных тонов, но не в черной. Сейчас шла война, и никто не имел права выставлять напоказ свои собственные страдания. Особенно в ее случае, посчитала девушка, это было бы лицемерием. Оказавшись в Кингстоне в кругу своей семьи, она ощутила себя свободной и почувствовала, что еще сможет стать счастливой.

Она написала Яну и получила от него ответ. Но не сразу — письмо шло очень долго. Он почти ничего не сообщил о себе, рассказал только о том, что жизнь в гарнизоне оказалась достаточно комфортной.

Его письмо не было любовным посланием. Только соболезнование Гейл и старой миссис Кардью, но чувствовалось, что Ян потрясен.

Он проявил необыкновенный такт, понимание, деликатность. Ни намека на их связь или упоминания о своем личном отношении к смерти Билла. И ей было достаточно слов Яна, что он «отныне и всегда» в ее распоряжении. А ему хватило признания Гейл, что она не переставала думать о нем.

Они оба с молчаливого согласия друг друга решили ждать того часа, когда открыто можно будет сказать друг другу, что они на самом деле чувствовали. И они оба знали, что впереди их ждет счастье.

Девушке казалось, что их любовь прячется сейчас где-то в тайном месте и ждет своего часа, когда можно выйти на свет. Это тревожное чувство напоминало нераспустившийся бутон, который однажды превратится в великолепный цветок.

В семье Патнеров никто не говорил о Билле. Только однажды Крис упомянул его имя, сидя перед затухающим огнем камина.

— Послушай, Гейл, старик Билл умер вот так… Потихоньку погас и все.

Она посмотрела на угли и кивнула:

— Да…

— Он умер вполне прилично. Выполняя свой долг и все такое, — сказал мальчик.

Девушка поняла, что ее младший брат хочет отдать долг человеку, которого не любил и не уважал при жизни. Она тоже старалась сделать то же самое, поэтому не забывала навещать мать Билла.

— Что ты будешь делать, Гейл, — спросил ее Крис, — когда мы с Перчинкой вернемся в школу?

— Пойду работать в госпиталь.

— Послушай, Рыбья Мордочка, тот парень, который пишет тебе из Франции, твой дружок?

Девушка покраснела до корней волос, ее сердце забилось быстрее.

— Это мой самый большой друг. Ты встретишься с ним, когда он в следующий раз приедет в отпуск.

Этого дня она ждала больше всего на свете. Она встретит его, сможет с ним разговаривать, быть рядом и знать, что больше между ними нет никаких барьеров.

Они стали чаще обмениваться письмами. Само собой разумелось, что, когда Ян приедет в отпуск, Гейл его встретит и они будут встречаться столько, сколько им захочется.

Ян писал ей, что им необходимо о многом поговорить, что он все время чувствует ее присутствие, что он хочет, чтобы она была рядом с ним всегда.

Она отвечала, что всегда будет рядом с ним. Гейл пыталась забыть те годы, которые пролегли между ними. Как хорошо было бы, если бы они могли начать все снова с тех самых пор, как познакомились во Франции. Но девушка никогда ни о чем не жалела. Что проку в том, нужно смотреть всегда вперед и не застревать в прошлом. Надо стараться быть философом. «Следует помнить лишь счастье, а не боль».

В начале февраля она снова получила от Яна письмо, где он сообщал, что скоро у него будет отпуск, и спрашивал Гейл, не могла ли она приехать в Париж. Ян также предлагал ей рассказать обо всем родителям, и если она захочет, то взять с собой во Францию мать. Еще он говорил ей о том, что придет время, и в Шотландию они поедут вместе. Теперь Гейл предстояло войти в Лох-Касл его женой. В самом конце Ян написал, что любит ее и всегда будет любить до самого последнего дня своей жизни.

Его письмо очень взволновало девушку, и она снова ощутила, как сильно любит Яна. И Гейл знала, что тоже любима.

Впервые молодой человек заговорил о женитьбе, и это доставило ей большое удовольствие. Поехать в Лох-Касл в качестве жены Яна… Разве может быть что-нибудь более приятным? От мысли, что его могут убить во Франции, прежде чем они встретятся, Гейл бросало то в холод, то в жар. Война — это голодное и ненасытное чудовище. Она могла забрать у нее Яна точно так же, как забрала Билла. Но если не станет Яна, то придет конец и ее собственной жизни.

Дрожа от возбуждения и готовая разрыдаться, девушка отправилась к матери и рассказала ей всю историю от начала до конца. Наконец миссис Патнер узнала, что же произошло с ее дочерью во Франции несколько лет назад.

Гейл присела на маленький стульчик у коленей своей матери. Точно так же она делала, когда была еще ребенком. Миссис Патнер внимательно слушала свою дочь, которую очень любила, и нежно гладила ее по волосам.

— Тебе не обязательно рассказывать мне о том, о чем ты не хочешь, — сказала женщина, — но то, о чем я теперь знаю, сделало меня счастливой. Это многое объясняет. Ведь последнее время я так волновалась.

— Мне не хотелось беспокоить тебя, — тихо проговорила Гейл.

Миссис Патнер вздохнула:

— Именно для этого и существуют матери, моя дорогая. Возможно, я могла бы облегчить твои страдания. Я бы отговорила тебя от поспешной свадьбы с Биллом, раз твое сердце принадлежало другому мужчине.

Гейл вздохнула:

— Возможно, я не послушала бы тебя, мама. Все дочери одинаковы! И ведь мне казалось, что я действительно люблю беднягу Билла. Теперь понятно, что я просто испытала шок от начала войны. Кроме того, я никак не ожидала, что в мою жизнь снова вернется Ян. Это его мать положила конец нашим отношениям.

— Она навредила вам обоим.

— Думаю, она любила Яна и считала это лучшим выходом для него.

— Расскажи мне о Яне.

Целый час девушка рассказывала матери о человеке, которого любила. Целый поток страсти вырвался из ее груди. Целая рапсодия любви и восхищения Яном. Мать поняла, что очень скоро снова потеряет свою девочку, но теперь в сердце ее дочери не было сомнений. Гейл все же будет счастлива.

Гейл прочитала вслух матери отрывок из письма Яна, а затем они вместе обсудили возможность поездки девушки во Францию.

— Полагаю, мне не стоит ехать, дорогая, — сказала миссис Патнер. — Я уже не так молода, чтобы переправляться через Ла-Манш. Да мне не слишком-то нравится, что и ты собираешься во Францию. Но я понимаю тебя и капитана Далмиера.

Гейл засмеялась:

— О, мам, не называй его капитаном Далмиером. Просто Ян!

— Хорошо, Ян, — сказала мать.

— Тебе он понравится.

— Я уверена.

— Значит, ты считаешь, что я могу поехать в Париж одна?