Сквозь все преграды - Мэри Спенсер Страница 45

Эта новость ошеломила Мариетту. У нее закружилась голова. Она была на грани обморока. Мэтью погладил ее по голове своими шершавыми пальцами, дотронулся до щеки.

— Как ты, Этти? — спросил он с тревогой. — Господи, да ты холодная, словно эскимос! Я пошлю Джаса за доком Хэдлоу.

— Нет! — Мариетта схватила его руку, не позволяя встать. — Пожалуйста, не надо, Мэтью. — Она глубоко вздохнула. — Это просто… Ты сказал правду? Насчет отца?

— Правду, дорогая.

— Но почему он решился на это? — недоверчиво спросила Мариетта. — Может, боялся, что его выдаст Куинн?

— Нет, — улыбнулся Мэтью. — Сенатор думал, что я убью Куинна и его парней. Значит, дело не. в этом.

— Но…

— На следующий день после того, как мы уехали из Сакраменто, он сдался федеральному маршалу во Фриско. Благодаря дневнику Дэвида, показаниям твоего отца и Куинна Чемберс не сможет теперь избежать правосудия. Его наверняка скоро выследят и арестуют.

Мэтью взял дрожащие руки Мариетты в свои.

— Но почему? Почему?

— Неужели ты не понимаешь, милая? Она отрицательно покачала головой.

— Думаю, потому, что он любит тебя. Кроме того, сенатор хорошо относился к Дэвиду и очень переживал из-за случившегося.

— Не может быть!

— Не знаю, что еще могло заставить такого человека, как сенатор Джон Хардести, добровольно отдать себя в руки правосудия. Остаток жизни он проведет в тюрьме. И потом, он сказал, что даст показания только при одном условии: правительство должно обеспечить твою безопасность любой ценой.

Мариетта не сводила глаз с Мэтью. Ее губы слегка приоткрылись, но она так и не произнесла ни слова. Мэтью опять провел пальцем по ее щеке.

— Он любит тебя, Этти. Хоть и не сразу, но он это доказал.

Она проглотила ком, застрявший в горле, и закрыла глаза, пытаясь справиться с охватившим ее чувством и в то же время наслаждаясь теплом, исходящим от руки Мэтью.

— Ты не плачешь, как другие женщины, — удивленно пробормотал он, словно разговаривая сам с собой, — но переживаешь сильно. Мне хочется уберечь тебя от неприятностей.

— Прости, Мэтью, — выдавила из себя Мариепа, шмыгая носом. — Я очень часто вспоминаю нашу последнюю встречу с отцом. И очень сожалею, что так поступила с ним.

— Конечно, — прошептал он, осушая ее слезы поцелуями. — Не нужно иметь много ума, чтобы понять, как тебе было больно, как ты расстроилась из-за этой прощальной ссоры. Посмотри, милая. — Мэтью вытащил из кармана рубашки лист бумаги. — Я хочу кое-что тебе показать.

— Мэтью, — прервала его Мариетта, дотронувшись до значка, приколотого к рубашке, и печально посмотрев на серебряную звезду, — что это?

— Мой новый значок, — ответил Мэтью, почему-то смутившись.

— Шериф, — прошептала она, проведя пальцем по выгравированным на звезде буквам.

— Хэнк с огромной радостью отдал мне его сегодня утром, — торопливо объяснил Мэтью и вложил в ее руку лист бумаги. — Видно, вчера я на него произвел впечатление. Ты можешь написать письмо отцу, если хочешь.

Мариетта грустно взглянула на измятый лист.

— Куда писать?

— Пока не поймали Чемберса, твой отец находится под защитой федеральных властей. Он не стал писать первым, потому что боялся расстроить тебя еще больше.

— Понятно, — задумчиво сказала Мариетта. — Спасибо, Мэтью.

— Пожалуйста, — проворчал он и встал с дивана. — А теперь я отнесу тебя в спальню. Ты того и гляди вот-вот упадешь в обморок.

— Мэтью! — запротестовала Мариетта, когда тот взял ее на руки.

— Не суетись. Ты ведь прекрасно знаешь, что сопротивление бесполезно. А если еще не знаешь, то привыкай. Какое красивое на тебе платье! — добавил Мэтью, восхитившись рисунком и мягкой тканью ее утреннего туалета. — Гораздо лучше, чем тот траурный наряд, в котором ты была вчера.

— Я все еще в трауре, Мэтью, — кротко напомнила Мариетта, обвив руками его шею.

Он опустил ее на кровать так осторожно, будто она была стеклянная.

— Надеюсь, это ненадолго, Мариетта Колл, — сказал Мэтью.

Он снял с нее крошечные французские тапочки, небрежно бросил их на пол, а потом накрыл Мариетту одеялом до самого подбородка и сел рядом.

— Я буду носить траур столько, сколько захочу. Ты не имеешь права вмешиваться.

Мэтью нежно погладил ее волосы.

— Я имею право сказать жене, как она должна одеваться. А ты будешь моей женой! — Он заглушил протесты Мариетты поцелуем. Вид у нее был сонный и умиротворенный. Она явно не могла ответить ему, поэтому Мэтью поцеловал ее еще раз и сказал: — Я люблю тебя, милая.

— Нет, Мэтью.

— Что — нет? Мариетта закрыла глаза.

— Ты не любишь меня и, пожалуйста, не лги. Я не вынесу… Это уже слишком.

— Вот, значит, что ты обо мне думаешь? — Мэтью гладил ее по голове мягкими ритмичными движениями. Как ни странно, он вдруг почувствовал такое облегчение, что чуть не рассмеялся. — Вот в чем дело! Какая ерунда, Господи.

Мариетта открыла глаза и пристально посмотрела на него:

— Ерунда?

— Ну да, — сказал он с улыбкой. — Упрямая ты девчонка, Этти Колл, но мне всегда нравились сильные противники. Я признаю, что совершил ошибку там, в Марипозе. Но сейчас у нас завязался настоящий роман, и больше я такой глупости не допущу.

— Нет никакого романа, маршал Кейган.

— Шериф Кейган, — поправил он. — А о вчерашнем забудь, пожалуйста. Я ни разу еще не делал предложения, и поэтому мне нужна небольшая практика, чтобы все хорошо получилось.

— Мэтью, — устало возразила Мариетта, — я не выйду за тебя замуж. Мне не нужна такая жертва. Ты ведь не хотел жениться. Я сама справлюсь. Уеду куда-нибудь далеко, где никто не знает моего отца, и все подумают, что это от Дэвида.

«Что — от Дэвида?» — удивился Мэтью. Наверное, от усталости она не может закончить свою мысль. Может, Этти винит Дэвида в том, что он обрек ее на одиночество и болезни? Ведь она ужасно мучается от этого самого «приспосабливания»!

— Никуда ты не поедешь, — заявил он, заботливо подтыкая одеяло. — Тем более сейчас, когда ты чувствуешь себя так плохо.

— Я хочу дать ей фамилию Дэвида, — продолжала Мариетта, как будто и не слыша его. — Я знаю, тебе это может не понравиться, но так будет лучше для всех. Ты должен понять…

Да что же это такое? Мэтью был совершенно сбит с толку. Слыханное ли дело — давать фамилию своей болезни?

— Ну, конечной милая, — сказал он, боясь сказать что-то не так и этим расстроить Мариетту. — Если ты хочешь дать ей фамилию мужа — что ж, прекрасно. Я уверен, профессор Колл был бы… хм… очень рад. Но я не собираюсь снимать с себя ответственность за то, что с тобой происходит.