Затаившаяся змея - Джери Уэстерсон Страница 45

Криспин прислушался. Не слышно ни звука. Ни криков, ни топота бегущих ног. Сейчас он был в безопасности, но знал, что долго это не продлится.

Криспин с усилием оттолкнулся от стены и, тяжело дыша, встал. Плечо болело немилосердно, но сейчас некогда им заниматься. Криспин побежал по длинному двору. Добравшись до другой стены, он замедлил шаг. Он и не думал, что у него найдутся силы преодолеть еще одну стену. Вместо этого он посмотрел на жилые строения, увидел в одном из высоких окон мягкий огонек и, пошатываясь, побрел туда.

Возможно, Криспин проспал несколько минут, а возможно — и несколько часов. Он потерял счет времени, когда открыл глаза. Из своего укромного уголка в тени шахматного столика, где он лежал, свернувшись в комок, Криспин посмотрел на потемневшее окно. Лунный свет играл на оконных стеклах, и это было единственное различимое движение на фоне мелкого косого дождя, бившего в угольно-черное стекло. Комната казалась знакомой, но более точного определения в затуманенном мозгу Криспина не находилось.

Перекатывающаяся в плече боль запрещала двигаться. Во рту пересохло. На подносе Криспин разглядел графин, подсвеченный снизу единственной свечой и мерцанием углей в совсем не гревшем очаге. Плащ Криспина остался на кухне Онслоу. Видно, пройдет немало дней, пока он сможет забрать его, если вообще сможет. Придется обходиться капюшоном с оплечьем.

Шаги. Криспин съежился в темноте. Дверь открылась, и на пороге возникла фигура. В полумраке Криспин не мог понять, кто это, и дождался, пока человек подойдет к огню и, взяв кочергу, примется ворошить угли.

Криспин беззвучно поднялся и встал за спиной этого человека. Ему очень не хотелось так поступать, но он вытащил кинжал и приставил его к шее мужчины.

— Не оборачивайтесь.

Человек застыл. Криспин видел, что мужчине хочется нанести удар. Он увидел, как согнулась рука, сжались в кулак пальцы.

— Ты покойник, — прошептал мужчина.

— Да. Я уже семь лет живу под смертным приговором.

Мужчина полуобернулся.

— Не делайте этого!

И затем Криспин слишком поздно увидел знакомый профиль.

Ахнув, Криспин опустил руку с оружием и убрал кинжал в ножны. Отступил на шаг и поклонился.

— Ваша светлость.

Ланкастер гневно смотрел на него. Криспину захотелось сжаться, во всяком случае, он попытался, но из-за плеча дернулся и попятился.

Взгляд Ланкастера неуловимо изменился.

— Ты ранен.

— Я вывихнул плечо.

Он прислонился к стене.

— Я могу его вправить.

Криспин смотрел герцогу прямо в глаза. Какое-то время мужчины стояли неподвижно. В бою это было обычным повреждением. Упавший с лошади рыцарь считал себя счастливчиком, если отделывался всего лишь вывихнутым плечом.

Ланкастер усмехнулся. Блеснули обнажившиеся в гримасе зубы, обрамленные темными усами и бородой. Без сомнения, вся эта ситуация нравилась ему не больше, чем Криспину.

Боль и дурнота мешали Криспину продолжать, и если уж он должен скрываться, то хорошо бы вправить плечо. Он кивнул Ланкастеру, и герцог подошел и взял его руку.

— Эта?

Криспин снова кивнул.

— Будет больно. И, смею заметить, ты заслуживаешь того, что тебя ждет, за твою угрозу кинжалом.

— Простите меня, милорд.

Ланкастер презрительно усмехнулся:

— Приготовься.

Криспин выпрямился, прислонившись к стене. Ланкастер уперся ногой в оштукатуренную стену и одной рукой взялся за предплечье Криспина, а другой — за запястье.

— Готов?

— Давайте.

Ланкастер дернул. Еще раз… еще… пока оба они не услышали щелчок. Боль была невыносимой, но облегчение наступило мгновенно, лишь остались отголоски боли в спине и в груди. Криспин едва удержался, чтобы не начать баюкать свое плечо.

— Премного благодарен, — проворчал он и привалился к стене.

Ланкастер выпустил руку Криспина и отошел назад.

— Какого черта ты делаешь при дворе?

Криспин едва не усмехнулся, но ему было слишком горько, чтобы смеяться.

— Клянусь честью — как бы вы ни оценивали то, что было когда-то моей честью, — я не пытался убить его величество. Более того, я помешал это сделать. Убийца до сих пор на свободе.

Ланкастер опустил плечи, но в его осанке проступала тревога, по-прежнему сковывавшая тело.

— Слишком многое свидетельствует об обратном.

— Свидетельствует?

— Раны Господни, Криспин! — обрушился на него Ланкастер. — Тебе запрещено появляться при дворе, и в руке у тебя был этот проклятый лук! Ты думаешь, этого никто не заметил?

Криспин запустил грязные пальцы во влажные от пота волосы.

— Я понимаю, это выглядит неважно…

— Неважно? Убийственно!

— Теперь уже ничего не поделаешь. Моя задача — покинуть дворец. Живым.

— Тебе придется потягаться с королевской стражей.

— У меня нет намерения сдаваться страже. Если только вы не собираетесь отдать меня ей.

— Я пока не решил, потому что не понял, почему ты здесь, в моей комнате. От меня требуется спасти тебя? Сколько еще раз я должен тебя спасать?

Криспин попытался улыбнуться:

— «До седмижды семидесяти раз»*.

— Не дерзи.

— Ваша светлость, если вы меня выдадите, меня скорее всего станут пытать.

Ланкастер со вздохом повернулся к очагу. Устремил туда сердитый взгляд.

— Я это знаю.

Криспин подошел к очагу и встал позади Ланкастера.

— Но вы знаете, что мне не в чем сознаваться.

— Да, и это мне известно.

— А затем я умру.

— Да.

Криспин непочтительно фыркнул.

— Простите меня, ваша светлость, но пока что ваша логика мне недоступна.

— Нельзя, чтобы меня видели с тобой. Особенно сегодня. Если ты не понял, тебя обвиняют в государственной измене и убийстве. Я заступился за тебя однажды, когда ты был виновен, но теперь — нет.

Криспин встал по другую сторону очага и уставился на огонь.

— Ясно, — безжизненно произнес он. — Разумеется, на этот раз я не виновен. — Он оскалился. — Убийца — Майлз Алейн. Вас это удивляет?

Ланкастер не издал ни звука, поэтому Криспин посмотрел на него. На лице герцога сохранялось гневное выражение. Губы в обрамлении темной бороды и усов были плотно сжаты. Густые брови нависали над глазами, как угрожающие когти нечистой силы.

— Странно, — проговорил он. — Не удивляет. Действительно.