Только любовь - Элизабет Лоуэлл Страница 45

– Им нужно обратиться в Каньон-Сити… Или в Денвер… А может быть, одна из знавших тебя вдовушек ищет работу. Я не ищу.

Бич крякнул от досады и провел пальцами по волосам. При этом он сбил шляпу, но легко поймал ее и снова водрузил на место. Он понимал, что главное сейчас не выйти из себя.

– Но я не предлагаю тебе работу в качестве прислуги, – тщательно подбирая слова, выразил Бич. – Ты будешь как… член семьи.

– После того, как я пожила у мачехи, я предпочла бы, чтобы ко мне относились как к наемной прислуге.

– Проклятие! Я хочу сказать лишь то, что у тебя будет безопасное место, рядом с тобой будут хорошие люди и милые дети и…

– Это их дом, их дети, – поджав губы, сказала Шеннон. – Спасибо, не надо. Я предпочитаю иметь собственный дом и собственных детей.

При мысли о том, что у Шеннон будут дети от какого-то неизвестного ему мужчины, Бич почувствовал прилив ярости. Эта реакция шокировала его самого. Слова возражения застряли в горле.

«Какое мне дело, от кого у нее будут дети, – зло спросил самого себя Бич, – коль они не мои?»

Однако этот вполне логичный и обоснованный вопрос нисколько не остудил Бича. Сцепив зубы, он отвернулся от девушки, которая, как никто другой, способна была вывести его из равновесия и зажечь желание в его теле.

«Это конец, – сказал себе Бич. – Пора делать новые ставки и отправляться на поиски нового солнечного восхода, пока она не связала меня по рукам и ногам до такой степени, что я не смогу шевельнуться.

Но вначале я обязан позаботиться, чтобы эта упрямая маленькая ведьма была в безопасности, желает она того или нет».

Не сказав больше ни слова, Бич резко повернулся и зашагал к своему лагерю.

Шеннон издала долгий вздох, затем второй, посмотрела на свои руки. Они слегка дрожали. Она понимала, что чем-то здорово рассердила Бича. Однако не знала, чем именно.

– Если бы ты мог говорить, Красавчик!… Ведь ты мужчина. Может, ты объяснил бы мне, что я такого сделала…

Огромный пес лизнул Шеннон руку. Он не знал, чем была расстроена его хозяйка, но чувствовал, что она нуждается в утешении.

– Я ведь поблагодарила его за предложение обосноваться в доме его сестры, – пояснила Шеннон.

Красавчик взвизгнул и высунул язык, хватая ртом воздух.

– Ну, может быть, не очень вежливо, – признала она, – но, во всяком случае, грубой я не была… Даже наполовину такой грубой, как он.

Пес наклонил голову, навострил уши, и казалось, вот-вот заговорит с Шеннон.

– Если бы ты умел говорить! – Шеннон тяжело вздохнула. – Но ты не умеешь… Видно, мне придется самой спросить Бича, почему он так рассвирепел, когда я сказала, что хочу иметь собственных детей, дом… Я ведь не прошу его обеспечить меня всем этим.

Испытывая поочередно то гнев, то боль, полная сомнений, Шеннон направилась к Бичу.

Но когда она подошла к его лагерю, все ее вопросы отпали сами собой. Бич энергично упаковывал свои вещи в мешки.

«Нет! Не покидай меня прямо сейчас, Бич!»

Шеннон вонзила ногти в ладони, чтобы не разрыдаться.

«Я не заплачу. Я ведь знала, что так и будет, только не думала, что это произойдет таким образом… В гневе».

Шеннон открыла было рот, чтобы что-то сказать, Но потом решила, что голос выдаст ее смятение. Она молча повернулась и направилась к своему лагерю.

К тому моменту, когда Шеннон услышала цокот копыт, она почувствовала в себе силы и способность говорить. Бич осадил лошадь и молча спешился.

– Уезжаешь? – будничным тоном спросила она.

– Я ведь говорил тебе, что уеду.

– Да, говорил…

Шеннон бросила взгляд на свои руки, незаметно сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться, и улыбнулась Бичу.

– Спасибо тебе за все то, что ты сделал, Бич. Если когда-либо вернешься сюда… хотя что я? Ты ведь не любишь смотреть один и тот же солнечный восход дважды. – Она сделала неопределенный жест рукой. – Словом, спасибо. Не следует ли тебе заплатить за это? Ты сделал очень много, а у меня остается немного золота.

Бич посмотрел на ее бледное лицо и дрожащие руки, и ему захотелось успокоить ее и одновременно встряхнуть. Но он молча прошел мимо нее и стал собирать ее вещи.

– Что ты делаешь? – спустя минуту спросила Шеннон.

– А как тебе кажется?

Это было сказано таким тоном, что Шеннон вздрогнула.

– Кажется, что ты собираешь мои вещи.

– Неужели?

Бич сунул небольшой запас сухих продуктов в джутовый мешок и стал осматриваться в поисках остальных продуктов.

Но их больше не было.

Это вызвало в нем раздражение и напомнило, в каких стесненных обстоятельствах была Шеннон до его появления. В столь же стесненных обстоятельствах она окажется и после его ухода. Если не согласится жить и работать у Виллоу.

– Зачем ты собираешь мои вещи? – чеканя каждое слово, спросила Шеннон.

– Потому что ты едешь со мной.

Шеннон закрыла глаза.

«Я не стану злиться на этого перекати-поле, который не способен заметить, что женщина его любит».

Она открыла глаза, ее взгляд был полон гнева, но слова звучали холодно, и произносила их она негромко и четко.

– Ты невнимательно слушал меня. Я не собираюсь никогда уезжать отсюда и отправлюсь лишь на Райфл-Сайт искать золото.

– Вот как! А ты что, собираешься питаться травой, когда будешь долбить породу?

Шеннон заморгала глазами:

– Нет.

– В таком случае тебе нужно вместе со мной доехать до хижины. А теми продуктами, что остались, не прокормится даже такая упрямая дурочка, как ты.

– Не беспокойся! Дело не в упрямой дурочке, а в громадном твердолобом и тупом мужчине, у которого аппетит и привычки как у проголодавшегося гризли, который…

Внезапно Шеннон вспомнила, что дала себе слово не злиться на этого упрямого, как мул, не желающего ничего видеть и замечать человека.

– На один день запасов хватит, – с наигранным спокойствием сказала она.

Бич посмотрел на небо, которое все больше затягивалось облаками, и перевел взгляд на Шеннон.

– Завтра в это время будет гроза и прибудет столько воды, что может утонуть сам Ной, – сказал Бич. – Умненькая девочка должна во все лопатки бежать отсюда в убежище.

– Умненькая девочка не будет находиться здесь…

– Аминь!

– …с упрямым и не желающим ничего видеть мужчиной!

– Пакуй вещи! – лаконично отреагировал Бич.

Шеннон не двинулась с места.

– Когда ты называешь меня упрямым, – холодно заметил Бич, – то напоминаешь мне горшок, который обвинял чайник в том, что тот черный от копоти.