Алмазный башмачок - Джейн Фэйзер Страница 45

Со дня смерти Эльвиры Лео прилагал все силы, чтобы внушить Михаэлю представление о себе как о праздном придворном, любящем крутиться в высшем свете, всезнающем и всеми обожаемом. Образ человека, которому можно позволить общаться с дочерьми Эльвиры, который не станет покушаться на авторитет отца или настаивать на принятии решений относительно их будущего. Михаэль не постеснялся бы запретить Лео общение с дочерьми, если бы тот стал претендовать на более глубокое участие в судьбе малышек.

Желание Лео быть рядом с племянницами после смерти их матери стало определяющим в его жизни.

Именно поэтому он остался в Париже, а не вернулся в свою родную Англию. Михаэль был в значительной мере равнодушен к своим дочерям. Лео знал, что он смотрит на девочек как на дипломатическую валюту, желая продать их по максимально высокому курсу. Лео готов был начать сражение за их судьбу, когда придет время, но пока что играл роль добродушного и безобидного дядюшки. Когда Михаэль смотрел на брата Эльвиры, он видел перед собой неизменно улыбающегося, с полуопущенным взором, элегантно одетого щеголя, всегда безалаберно расслабленного. В отличие от Корделии он почти не находил в нем внутреннего сходства с Эльвирой.

Что ж, подумал Лео, теперь ко всем мыслям о домочадцах Михаэля добавилась забота о благополучии Корделии.

— Так вы возьмете княгиню в Версаль на празднование бракосочетания? — спросил он, лениво отхлебывая вино и небрежно закидывая ногу на ногу.

— Я отдал распоряжение мажордому подготовиться к нашему трехдневному отсутствию. Прибудем туда, когда королевская семья вернется из Компьена.

— Надеюсь встретиться там с вами. — Лео поставил бокал на стол. — Король самым любезным образом настаивал на том, чтобы я присутствовал на церемонии. Я подозреваю, что это было сделано по настоянию мадам Дюбарри.

Он слегка усмехнулся и встал.

— Фаворитка его королевского величества щедра по отношению к своим любимчикам, — продолжил Лео. — Ее присутствие на вашем венчании вчера — знак уважения.

Князь, в свою очередь, поднялся из кресла, на лице его была написана досада.

— Мне претит, когда приходится заискивать перед любовницей короля, чтобы вызвать его расположение.

— Но я думаю, вы поощрите Корделию вести себя таким образом, — с любезной улыбкой сказал Лео.

Михаэль пожал плечами.

— Корделия, конечно, будет любезна с ней. Но я не вижу причин, почему она должна вращаться в кругу мадам Дюбарри. Для этого нет ни малейшей необходимости.

— Именно так. — Лео позволил себе сухой ответ. — Поскольку я у вас, мне бы хотелось взглянуть на девочек. Я не видел их уже несколько недель.

Князь Михаэль холодно произнес:

— У них сегодня был довольно сумбурный день.

Утром Корделия устроила знакомство с ними. Я полностью доверяю их гувернантке, которая опасается, не слишком ли много для них на сегодня событий.

Может быть, именно этим и объяснялась натянутость отношений между Михаэлем и его женой. Он знал Михаэля достаточно хорошо, чтобы с уверенностью сказать, что тот не одобрит никаких самовольных действий Корделии.

— За время путешествия у меня составилось впечатление, что у Корделии несколько порывистый характер, — примирительно произнес он. — Но ее поступки всегда продиктованы самыми лучшими побуждениями.

Похоже было, что это замечание удивило и задело Михаэля. Он упрямо ответил:

— Возможно.

Лео счел за лучшее оставить эту тему.

— Будьте покойны, я не стану злоупотреблять вашим временем, — сказал он с любезной улыбкой и откланялся.

Поднявшись по черной лестнице в комнату для занятий, он обнаружил там только гувернантку, которая при его появлении тут же взволнованно встала из кресла.

— Мадемуазель Сильвия и Амелия сейчас у княгини, — сообщила она, приседая в реверансе. — И я не могу понять, почему княгиня не позволила мне сопровождать их. Это совершенно не в правилах нашего дома, трудно поверить, что князь Михаэль одобрил столь вольное поведение.

Горя нетерпением высказать негодование по этому поводу, она даже на какое-то время забыла свою всегдашнюю враждебность к виконту.

Что же теперь замыслила Корделия, подумал Лео. Он обратил внимание на винный перегар, исходивший от гувернантки, и подивился тому, как мог не замечать его Михаэль.

Хотя скорее всего тот общался со своей родственницей чересчур редко, чтобы заподозрить что-то неладное.

— Как долго, по вашему мнению, девочки будут заняты со своей мачехой?

— Понятия не имею, — всплеснула руками женщина. — Мне было сказано отправить их в будуар к часу дня. Я знаю только, что они, может быть, будут с ней обедать. Представить не могу, к чему это может привести. Слуги с ног сбиваются, накрывая здесь обед для детей, а они не захотят есть. А как же я? Неужели мне предстоит обедать здесь, в комнате для занятий, в одиночестве? Если я не смогу вызволить своих подопечных оттуда, то мне только и остается сидеть здесь и кусать от досады локти.

Лео выслушал страстную речь, едва скрывая свое нетерпение. Когда мадам наконец умолкла, щеки ее вдруг порозовели — она задним числом сообразила, что сама себя представила в дурацком виде перед человеком, которого терпеть не могла. Лео не без иронии ответил на это:

— Я совершенно уверен, что княгиня посвятит вас в свои планы, мадам. Вам надо только спросить ее об этом. Мне не приходилось сталкиваться с се неискренностью.

Краска на щеках гувернантки стала еще гуще.

— Посмотрим, что скажет на это князь, — пробормотала она.

Лео холодно кивнул ей и вышел из комнаты. Похоже, за то короткое время, которое Корделия провела на рю де Бак, она внесла в жизнь дома изрядную сумятицу. Она нажила себе врага в лице гувернантки, привела в ярость мужа и, кажется, собиралась продолжать избранную линию поведения.

Она явно лишена тонкости и изощренности Эльвиры, умевшей поступать по-своему, не вызывая неприятностей. Корделия была чересчур юна и слишком прямолинейна.

Но удавалось ли Эльвире в самом деле избегать неприятностей? Этот вопрос с какой-то поры беспокойно засел в его сознании. До этого Лео никогда не приходило в голову, что его сестра не ладила с Михаэлем. Надо сказать, что самому Лео сразу же не понравился муж сестры. Тот был слишком чопорен и эгоистичен. Но Эльвира по доброй воле вступила в этот брак. Она только подсмеивалась над опасениями брата, находя, что высокое положение при версальском дворе стоит занудного мужа. Эльвира мечтала завести свой литературный салон. Она была близкой подругой мадам де Помпадур, и ее привлекали власть и влияние, которые умная женщина могла достичь в Версале. Она рассматривала свой брак с прусским посланником как шаг, необходимый для реализации ее грандиозных планов.

Эльвире не приходилось встречать человека, с которым она не могла бы поладить — причем самым любезным образом. А Михаэль всегда казался вернейшим и преданнейшим из мужей. У Лео никогда не было повода поставить под сомнение его отношение к жене, несмотря на странные всплески меланхолии у Эльвиры. Впрочем, она всегда находила правдоподобные объяснения этому. И уж во всяком случае, он никогда не был свидетелем сцен, подобных тем, что Михаэль позволял себе с Корделией. Оставалось предположить, что Михаэль видел в своей второй жене прежде всего ребенка, которого предстоит еще много учить и воспитывать.