Эльнара. История принцессы - Кора Бек Страница 44

Днем Эли бродила по городу в поисках работы, а вечером, пробравшись на главный базар, ворота которого на ночь запирались, укладывалась на скамейке под торговым прилавком, дрожа от страха и холода. К исходу третьего дня Эльнара заметно осунулась и побледнела. От голода и недосыпания у нее кружилась голова и подгибались коленки. Она вновь брела к базару, чтобы скоротать надвигающуюся ночь. Внезапно рядом с ней раздался веселый голос:

— Что грустишь, красавица? Какая печаль тебя гложет, когда остальной народ радуется грядущему большому празднику?

Эли удивленно оглянулась. Из-под круглой коричневой шапочки с двумя маленькими забавными кисточками на макушке на нее смотрело круглое добродушное лицо с приплюснутым носом и веселыми глазами. Лицо принадлежало невысокому толстяку лет двадцати пяти, одетому в плотную белую рубашку, коричневый жакет со множеством маленьких карманов и темно-серые, немного потертые на коленах штаны.

— А тебе что за нужда до моей печали? — нахмурилась девушка, вовсе не расположенная сейчас к каким-либо шуткам.

— А мне до всего нужда, уж такой я уродился, — беспечно ответил толстяк, а потом с искренним удивлением в голосе добавил: — Вот бы никогда не подумал, что и у богачей бывают печали. Вроде бы и сыт человек, и одет, и обут, что еще надо? — Незнакомец неожиданно посмотрел на Эли осуждающим взглядом.

При этих словах Эльнара немного развеселилась. Пытаясь скрыть улыбку, спросила:

— А с чего ты вдруг взял, что я богатая?

— Да вишь, платье на тебе какое красивое, жемчугом обшитое, да и камзол очень хорош, мех так и переливается. Будь ты бедная, была бы по-другому одета.

— А я — не богатая. Платье мне досталось по наследству, а камзол подарили, — просто ответила девушка.

— Так, значит, ты мне сестра! — вдруг радостно воскликнул толстяк, дружески ударив Эли по ладони.

— Поискал бы ты, земляк, родню в другом месте, а у меня нет никаких родственников, да и никогда и не было! — возмутилась Эльнара простотой обращения.

— Я назвал тебя сестрой потому, что ты, как и я, — бедная, — пояснил незнакомец, — но, оказывается, у нас с тобой еще больше общего, чем я мог подумать, ведь у меня тоже никого нет. Мать давно померла, а отца своего я и вовсе никогда не видывал.

— Как зовут тебя? — тихо спросила Эли.

— Султан, — с готовностью отозвался толстяк.

— Звучное имя, — заметила девушка.

— А тебя как звать-величать? — полюбопытствовал новый знакомый.

— Эльнара.

— Тоже совсем неплохое имя, — одобрил Султан, после чего поинтересовался: — Ну а где ты живешь, Эльнара?

— Пока нигде, — грустно ответила девушка. — Вот уже три дня я пытаюсь к кому-нибудь наняться, но все безуспешно. В одном доме хозяйка сегодня днем уж было собралась взять меня к себе прачкой, да тут увидела на моей шее ожерелье, видно, приглянулось оно ей очень, раз уж попросила продать. А когда я отказалась, она мне тоже отказала.

— Так и надо было продать, — тут же заметил Султан. — Заработала б немного деньжат и купила бы себе другое, всего-то дел!

— Нельзя мне его продавать, это единственное, что осталось у меня в память о моей покойной маме. — На глаза Эли невольно навернулись слезы.

— Постой-постой, ты не плачь, — растерялся Султан. — Не можешь продать, так и не продавай, кто ж неволит? Голова на плечах, руки-ноги целы, что еще-то нужно человеку для счастья, верно?

Пропустив последние слова мимо ушей, Эли выпрямилась:

— О чем ты говоришь, Султан? Кто меня, дочь Пехлибея из Архота, может в чем-то неволить? Я — сама себе хозяйка, так всегда было и будет. Впрочем, мне уже пора идти. Прощай, Султан, быть может, когда-то мы еще встретимся.

— Постой, Эльнара! Куда это тебе пора идти? — воскликнул удивленный толстяк. — Ты же сама говорила, что у тебя нет дома.

— Я нашла себе временный кров на главном базаре города, там есть скамейки, покрытые мягкой соломой, — с достоинством ответила Эли. — Однако мне действительно пора идти. Вечером ворота запираются, и я могу остаться на улице под открытым небом.

— Но, Эльнара, такой молодой и красивой девушке, как ты, ночью опасно оставаться одной не только на улице, но и на базаре. Если хочешь, я могу предложить тебе свой скромный кров.

— У тебя есть дом? — удивилась Эли.

— Ну, не то что бы такой уж большой дом, — немного смутился Султан, — но там по-своему уютно и хорошо.

Лачуга Султана находилась позади одной из мечетей. Это была старая хибара, состоявшая из маленькой комнаты и крохотной кухоньки, прилепившаяся одним своим боком к забору мечети. В комнате стоял кособокий шкаф со скрипучими дверцами, широкий и низкий деревянный сундук, служивший столом, глинобитная лежанка, покрытая куцым матрацем и тонким одеялом, сшитым из лоскутков. В углу моргала покрытая толстым слоем копоти масляная лампа, настолько древняя, что казалось, будто попала сюда из какой-то сказки.

Гостеприимный хозяин великодушно уступил Эльнаре свое ложе, а сам перебрался на сундук, удивительным образом выдерживавший его немаленький вес. К большому удивлению Эли, за последние три дня не имевшей и крошки хлеба во рту, Султан накормил ее вкусным ужином, который состоял из свежих лепешек, куска вяленого мяса, чашки сметаны и горячего чая с медом. Стараясь не показывать, как она на самом деле голодна, девушка медленно ела и думала, что более вкусной пищи в жизни не пробовала. Перед тем, как лечь спать, хозяин достал из своего объемного сундука большой теплый чапан и укрыл им свернувшуюся калачиком Эльнару.

— Спасибо за заботу. — Эли благодарно улыбнулась Султану. — Но откуда у тебя эта вещь?

— Слишком хороша для моего бедного дома? — догадался приятель. — Пожалуй, ты права: тут в кое-каких местах даже сохранились остатки золотых ниток. Наверное, он выглядел очень здорово, будучи новым. Знаешь, этот чапан в моем доме уже столько лет, сколько я себя помню. Однажды в детстве я случайно услышал, будто бы он принадлежал моему отцу.

— А кто он, твой отец? — негромко спросила Эльнара.

— Да я и сам не знаю, — пожал плечами Султан. — Мать никогда мне ничего о нем не рассказывала, а когда я спрашивал ее, она всегда уходила от ответа. Правда, сведущие люди сказывали мне, что был он якобы каким-то важным человеком: то ли ханом, то ли султаном, потому, мол, мать и назвала меня Султан. Из-за этого имени меня в детстве мальчишки часто дразнили, даже обижали. Помню, я убегал домой и плакал от обиды. Ну как же, у всех есть отцы, а у меня нет. А вот теперь, когда повзрослел, порой думаю: чем черт не шутит, вдруг мой отец и в самом деле был султаном? Ты только представь, Эльнара, — оживился Султан, — однажды в мой скромный дом входят стражники в сверкающих доспехах и, низко кланяясь, говорят мне, что мой отец, только сейчас случайно узнав о моем существовании, горит желанием немедленно увидеть своего единственного наследника, поскольку сам он находится уже почти что на смертном одре. Я бегу, нет, мчусь на быстроногом скакуне в роскошный дворец и успеваю получить благословение моего почтенного отца. А спустя время нахожу мальчишек со своей округи, уже женатых взрослых мужчин, и говорю им: «У меня был отец, и какой отец!»