В твоих пылких объятиях - Маргарет Мур Страница 44

— Прекрасная стратегия. Думаю, что вспышки твоего гнева заставили относиться к тебе по-другому даже самого короля.

— Да, король меня разозлил, и я ничего не могла с собой поделать.

— В таком случае ты куда храбрее большинства придворных.

— Между прочим, я была еще и напугана.

— Личности большинства монархов воздействуют на людей именно таким образом. По счастью, наш Карл куда доброжелательнее других европейских венценосцев.

— Придется поверить тебе на слово. Я, правда, особой доброты в нем не заметила.

— Тебе для сравнения следовало бы познакомиться с королем Франции.

— Спасибо, не надо.

— Должен тебе заметить. Карл относится к тебе лучше, чем ко мне.

— Ты шутишь? Ведь это ты его друг, а не я.

— Ты — красивая женщина, и в этом твое преимущество.

В сущности, ты можешь вертеть мужчинами, как тебе заблагорассудится. Взять хоть меня, к примеру. Там, на конюшне, когда твои грумы тупо на меня смотрели и бормотали в ответ на мой вопрос нечто невразумительное, я пришел в такой гнев, что едва не надавал им пинков. Но сейчас в твоем присутствии я сделался мягким и податливым как воск, и ты при желании могла бы вить из меня веревки.

— Ну, «мягкий и податливый как воск» — это не о тебе. Твоя стихия — огонь, потому что ты очень вспыльчивый.

— Ну что ж, огонь так огонь. Я действительно вспыхиваю как порох.

Хотя разговор, казалось, шел о совершенно посторонних предметах, в глазах Ричарда вспыхивали искорки страсти. Взяв руку Элиссы, он поднес ее к губам и перецеловал каждый пальчик.

— У меня много работы, — произнесла Элисса, но попыток освободить руку не предпринимала. — Когда я покончу с балансом… мне придется… я должна буду…

— Чем бы ты ни занималась, дело, насколько я понимаю, не очень срочное.

— Но ведь уже почти полдень, — сказала Элисса.

Блайт ответил ей победной улыбкой соблазнителя:

— Я знаю.

Он отпустил ее руку, и она почувствовала разочарование.

— Ладно, — сказал он. — Если ты предпочитаешь сидеть за скучными бухгалтерскими книгами, я мешать тебе не стану. Поеду кататься, как и намеревался, и возьму с собой Уила.

Возражений нет?

— Какие могут быть возражения? Малыш, от этой идеи будет в восторге. К сожалению, я так занята, что не часто выбираюсь с ним на верховые прогулки.

Элисса с удовольствием захлопнула бы сейчас конторские книги и отправилась кататься с Ричардом, но она усилием воли подавила этот порыв — делами, кроме нее, заниматься было некому.

— Как я понимаю, пони принадлежит Уилу?

Элисса кивнула:

— Ты правильно понимаешь, А соловая кобылка — моя;

— Это милое ручное животное? Признаться, я думал, что тебе с твоим темпераментом требуется совсем другая лошадь.

— Я катаюсь ради удовольствия и в скачках не участвую.

— А вот я люблю скачки. — Ричард понизил голос до шепота и многозначительно посмотрел на Элиссу. — Вроде тех, что ты устроила мне вчера ночью.

— Предупреждаю тебя, Ричард Блайт, ты сбиваешь меня с пути истинного! — воскликнула Элисса. чувствуя, как при воспоминаниях о прошедшей ночи по всему ее телу разливается тепло.

— Уверяю тебя, это не так уж трудно сделать. Глядя на тебя, я даже начинаю думать, что придворным дамам есть чему поучиться у деревенских вдовушек.

— Поскольку мне запрещено упоминать имя покойного мужа в своей спальне, — бросила она сердито, — тебе тоже не стоит говорить в моем присутствии о придворных дамах — по крайней мере в этом кабинете.

— Да ты ревнуешь!

Она поднялась с места, обошла вокруг стола и встала с ним рядом.

— Теперь, когда я волей короля заполучила мужа, — сказала она, прикасаясь с видом собственницы к груди Ричарда, — делить его с кем бы то ни было, тем более с придворными дамами, в мои намерения не входит!

— Бог мой, женушка! — воскликнул Ричард, заключая ее в объятия. — Мы прожили всего несколько дней, а ты уже норовишь навесить мне на член замок.

— Ричард! Разве говорить грубости обязательно?

Ричард рассмеялся и, прежде чем выйти из комнаты, поцеловал ее в лоб.

— Хотя моя стихия огонь, я не стану давать волю чувствам и овладевать тобой в этом тесном кабинете при ярком свете дня. Если ты так занята, как утверждаешь, я подожду до вечера, а пока отправлюсь на конюшню.

— Кстати, — сказала ему Элисса, — ты был совершенно прав, когда сказал, что у вороного жеребца зловещий оскал.

Морда у него не внушает доверия. Жеребец принадлежал Уильяму, а он был человеком жестоким и колотил его почем зря.

По этой причине у коня испортился характер, и теперь он никого к себе не подпускает. Я много раз хотела его продать, но желающих его купить, как ты понимаешь, не нашлось.

Да, чуть не забыла! — Элисса протянула руку, чтобы взять со стола письмо. — Альфред Седжмор приглашает нас сегодня на обед, который он устраивает в твою честь.

Ричард удивленно выгнул брови:

— У вас так понимают добрососедские отношения?

— Но ведь он действительно мой добрый сосед, — напомнила она. — Между прочим, он пригласил на обед всех мало-мальски значительных людей из округи Оустона. Пишет, что им всем не терпится с тобой познакомиться.

— Насколько я понимаю, отказаться нельзя?

— Нельзя. Надеюсь, тебе не хочется предстать в глазах местного общества самовлюбленным грубияном?

— А что? Неплохая мысль. По крайней мере никто не станет к нам соваться с непрошеными визитами.

— Если ты откажешься, Ричард, то поступишь не очень мудро. Теперь тебе здесь жить.

— Не дай Бог обидеть наших достойных соседей, в особенности эту хитрую бестию мистера Альфреда Седжмора! — в притворном ужасе вскричал Ричард. — Но ты, Элисса, не беспокойся — я буду паинькой. Кто знает, не встречу ли я случайно на обеде кого-нибудь из своих прежних знакомых?

Кто они, эти значительные люди из округи Оустона?

— На обеде будет сэр Джон Норберт со всем своим семейством, — сказала Элисса.

— Как же, я знаю сэра Джона! Он все такой же толстый, что и прежде?

— Да, он… хм… очень полный.

— Насколько я помню, он женат и у него есть дочь.

— Дочери. У него три взрослых дочери.

— Если они пошли в своего папашу, то у них, наверное, все большое — и груди, и животы, и ноги. Наверняка и приданое за ними дают немалое. Помнится, сэр Джон был очень богат.

Элисса хихикнула, поскольку девушки из семейства Норберт уродились-таки в сэра Джона и были очень на него похожи — и своими дородными телами, и грубоватыми манерами, более того, они унаследовали даже его волчий аппетит. К счастью, не только тело, но и приданое у каждой из этих прелестниц было богатое: тут ее муж угодил в яблочко.