Мое бурное прошлое - Лорен Хендерсон Страница 44

– Снял квартиру в Барбикане [13].

Никогда не могла понять прелести Барбикана. Какая радость жить в жутковатых высотках, пусть даже подъезды там со двора? Как-то одна девица, которая живет в Барбикане, похвасталась, что ее башня соседствует с самым большим в Европе супермаркетом «Маркс и Спенсер». Что ж, по крайней мере, бедный Джереми не голодает.

– Близко к его конторе, – отметила я единственное, на мой взгляд, достоинство Барбикана.

– Он говорит, что там есть несколько неплохих баров. Но туда ходят в основном одиночки из Сити, и среди них бедняжка чувствует себя не в своей тарелке.

Нежность, проскользнувшая в голосе Джил, возродила надежду в моем сердце. А что, если эти нескончаемые попытки Джил вытянуть из меня признание в любви к Филипу объясняются ее собственным сомнением в его кандидатуре? Коли так, то лучшего момента для реабилитации Джереми не найти.

– Ты должна с ним повидаться! – заявила я.

Возможно, если она увидит бедолагу в аскетично-холостяцкой обстановке квартирки, что находится на верхотуре антигуманной высотки, бросит взгляд на пол кухни, загаженный пустыми коробками из «Маркса и Спенсера», то ее сердце дрогнет. Уж попытаться, без сомнения, стоит.

– Боюсь, мне придется это сделать, – страдальчески сказала она. – Как все ужасно, правда?

– Ты должна это сделать, хотя бы из жалости к Джереми, который остался совсем один, – подтвердила я, внедряясь ей в душу с безукоризненным мастерством нейрохирурга мирового класса.

– О-о…

Из горла Джил вырвался булькающий звук. Я самодовольно ухмыльнулась про себя.

– И чем скорее, тем лучше, – нанесла я последний удар. – Если что, звони сразу мне, ладно?

– Спасибо, Джулс, – сказала Джил с чувством. – Ты настоящий друг.

Ага, подумала я. Для Джереми.

* * *

Алекс так и не позвонил – ни на неделе (это было бы слишком поспешно), ни в выходные (на визитке был указан только мой рабочий телефон). Таким образом, последние несколько дней я провела в относительном спокойствии. Однако понедельник принес волнения. Снова проявилась одна из моих ужаснейших черт: как только я даю кому-то свой номер телефона, то тут же начинаю панически бояться, что человек мне не позвонит. Когда же он все-таки звонит, силы вновь возвращаются ко мне. И я пребываю в эйфории до тех пор, пока не приходится звонить ему самой. Это напоминает бесконечную эстафету, в которой, дотянув до финиша, ты можешь обнаружить, что твой напарник за время изнурительной гонки бесследно испарился.

Мне никогда не удается точно дозировать промежутки между звонками. Если он не звонит тебе в течение целой недели, означает ли это, что в списке его приоритетных дел ты находишься где-то между походом в прачечную за чистым бельем и починкой текущего на кухне крана? Уж я-то знаю, что на самом деле объяснений может быть куда как больше. Например, он умышленно строит из себя крутого или же безнадежно зашивается на работе. А если он звонит тебе, скажем, через пару дней, то стоит ли перезвонить, скажем, через неделю, продемонстрировав свое превосходство? Мои приятели из Нью-Йорка в таких делах фанатично бескомпромиссны: у них есть целый свод правил, устанавливающих, в какой срок положено сделать ответный звонок. Однако я перестала доверять им, когда поняла, что отношения между мужчинами и женщинами по ту сторону океана пребывают в не менее запущенном состоянии, чем по эту.

Я дала Алексу свой телефон в четверг и надеялась услышать звонок во вторник днем. Я все тщательно подсчитала: позвонив в понедельник или во вторник утром, он рискует показаться чересчур нетерпеливым. Правда, звонок во вторник днем означает, что человек вполне держит себя в руках. В среду будет поздновато: почти неделя. У меня есть убеждение, что если ты кому-то нравишься, он уж точно должен позвонить в течение пяти дней. В крайнем случае, через неделю. Конечно, это все в моей личной калькуляции. Алекс же, возможно, считал не так (или вообще ничего не считал).

Итак, составив уравнение (степень его интереса + количество работы x дни, минувшие с прошлого четверга), на выходе я получила «вторник в течение дня», что означало: весь понедельник я смогу беспечно заниматься работой и не подпрыгивать каждый раз, когда звонит телефон. К сожалению, это был далеко не единственный просчет в моей жизни. В понедельник утром я примчалась в офис раньше Льюиса и проверила свой автоответчик, а также автоответчик помощника – на случай, если какие-то звонки случайно попали к нему. Знаю, знаю: это граничило с маразмом. Ни один идиот обычно не звонит в понедельник без четверти десять утра, чтобы пригласить на свидание, за исключением совсем уже законченных асоциальных типов, которым и номер-то дать страшно.

К счастью, судьба уготовила для меня куда более занятное развлечение. Через каких-нибудь полчаса в проеме двери возникла лысая голова Ричарда. Когда я говорю «возникла», я не подразумеваю никаких переносных значений. Его голова так далеко отстоит от сутулых плеч, что появляется ощущение, будто она плавает в воздухе, как ухмыляющаяся морда Чеширского кота.

– Джульет, – ласково сказала голова Ричарда. – Чудно выглядишь, душечка. Чудно! Встречаешься сегодня с кем-нибудь из клиентов?

– Вроде бы нет.

– Чудно! Как ты одета? Так себе. Чудно! Ладно, возьми плащ. Я еду на конференцию по рекламной кампании водки «Айс» и беру тебя с собой. Ты так чудно с ними спелась в прошлый раз, я прав, дорогая?

– Буду через десять минут.

– Они могут ужаться до пяти?

– Я могла бы сказать «да», но в этом случае я бы соврала.

Ричард понимающе кивнул. Голова, висящая в воздухе, не самое здоровое зрелище. По крайней мере, это не то, что я могу переварить до обеда. К счастью, голова исчезла так же быстро, как и возникла. До меня донеслось:

– Чудно! Чудно!

Я взяла косметичку и направилась в туалет. Приглашение Ричарда не удивило меня. Он просто помешан на том, чтобы сорвать кого-нибудь из сотрудников с насиженного места, в последнюю секунду сообщив о намечающейся встрече. Хотя такое поведение и выглядело слегка взбалмошным, на самом деле являлось точно рассчитанным тактическим ходом. Так он мог лично оценить сотрудников в условиях, приближенных к боевым, и проверить, насколько твердо они стоят на ногах, – в приложении к интересам компании. А так как Ричард почти никогда не работал сидя, то можно было сделать вывод, что ему нравилось и других заставлять носиться туда-сюда.

Я забрала волосы в узел (по офису еще можно ходить патлатой, но на деловой встрече это слишком отвлекает) и подправила макияж. На мне был кашемировый свитерок, кардиган в тон и моя любимая темно-зеленая юбка длиной до колена, с боковым разрезом. Оглядев себя в зеркало, я удовлетворенно кивнула: прическа элегантная, шикарная губная помада и ожерелье из бисера, которое я таскаю на всякий пожарный в косметичке. Компетентная, но модная, сексуальная, но сдержанная. И к тому же великолепный цвет волос. Мой парикмахер как в воду глядел, когда говорил, что мне пойдет сочный рыжеватый багрянец. И, как она правильно заметила, я смогу с ног до головы замуроваться в черное и не буду при этом выглядеть траурно.