Цветочек для босса-тирана - Виктория Вишневская Страница 44

Чувствую его всем телом. Каждой клеточкой.

Он горячий. Кожа как пылает. И от этого мурашки пробегают по всему телу. По позвоночнику, плечам, копчику.

Волоски на затылке встают дыбом, а по спине катится липкий и противный пот.

И всё это за одну секунду, когда замечаю его недовольное лицо рядом со своим. Как он едва ли не касается торсом моей быстро вздымающейся груди.

Вот чёрт… Перестаралась. Настолько, что готова сгореть от стыда.

Без верхнего белья максимально не комфортно находиться рядом с ним. Надо было надеть, надо!

И ещё эти коленки… Что не дают и двинуться ногам.

Но это всё отходит на задний план, когда понимаю одну маленькую, но немаловажную вещь — схватил. Заковал. Как в цепи.

— Ты чего делаешь? — рычит в лицо. А мне не страшно, но и не по себе. Потому что он рядом. Голый. Как и я. Почти.

И я молюсь всем богам, чтобы не показать своего смущения. Желания. Как реагирует моё тело на него. Особенно, когда он так близко и выдыхает мне прямо в лицо горячий воздух.

— Неприятно, — морщится. — Ты в курсе?

Да я ещё как в курсе.

Судорожно киваю.

— Ты не п-просыпался, — мямлю, и голос дрожит. — Мы о-опаздываем. Десять уже.

— Я знаю, — кивает. — У нас сегодня мини-выходной. У тебя, так точно. Я поеду чуть позже в офис, решу дела на сегодняшний день. Завтра опять за дело.

Говорит это и не отстраняется. А мне нехорошо. Он по-прежнему сжимает мои запястья своими мощными руками. Благо, силы рассчитывает, а то осталась бы я с синяками… И как потом родне объяснять?

А мне ещё больше становится стыдно.

От нашей откровенной позы.

И хорошо, что в доме никого нет, ведь нас могли увидеть.

— У тебя давление что ли? Чего такая красная?

Отворачиваюсь и поджимаю губы, чтобы случайно не спалиться глазами.

Почему я такая красная?

Потому что фильмы для взрослых пересмотрела. Там такого много…

И книг! Сколько же было книг с такими сценами! А потом герои…

От этого представления только зажмуриваюсь.

Стыдно, что такие мысли вообще появляются в голове. С человеком, который через полторы недели станет мужем моей сестры.

Полторы недели…

Дурочка, Лили!

— Отпусти меня, пожалуйста, — молю жалобно, понимая, что мой атрофированный мозг кое-как пытается бороться с желанием, вспыхнувшим внизу живота и охватившим всё тело. Из-за этого кожа горит. Слегка колет. А лицо пылает с такой силой, как будто я перегрелась в солярии.

— Вот чёрт… — в одну секунду всё пропадает. Холодок проходит по телу, и я опять покрываюсь мурашками. Резко встаю, сажусь в неудобную позу и тянусь к одеялу. Чтобы мой маленький конфуз не просвечивался отчётливо сквозь тонкую спальную майку. — Извини. Я когда проснусь — ничего не соображаю.

— Ничего-ничего, — лепечу, но взгляда поднять на него не решаюсь. — Всё хорошо! Зря я тебя разбудила…

Извиняюсь и решаю как можно быстрее замять эту неловкую ситуацию. Увидел бы кто… Подумал бы точно что-то не то.

— Что ты сказал? У нас выходной? — и всё же собираюсь и немного приподнимаю недоумённый взгляд, замечая идеальный рельефный пресс. Слегка загорелый. И такой… Красивый. Чёткий. Проработана каждая ямочка, горочка.

У Майка такой же. Но он не выглядит у него так привлекательно. И ещё эта тёмная порочная дорожка, что скрывается под штанами…

Опять смотрю вниз, но в этот раз уже на простынь. Ну его, к чёрту! Пусть оденется!

— Да, — не вижу, что он делает, но чувствую — кивает. — Ты слишком сладко спала с утра, я не стал будить тебя.

Краснею с новой силой.

Да всё ты врёшь! Сам поспать хотел!

— Завтракать будешь? — выпаливаю ни с того ни с сего. Слишком много ко мне внимания, поэтому стараюсь его убрать. Завтрак — первое, что приходит мне в голову, чтобы отвлечься.

Потому что я не знаю, что и думать.

Ричард сделал нам выходной. Выходной! В рабочий день! Уму непостижимо! Он ведь работяга до мозга костей. Может сидеть в офисе допоздна, прийти к семи утра, потому что дел много, да и работу свою любит. А сейчас… Ради меня отказывается ехать на неё?

Это самое милое, что я слышала за последнее время!

— Буду, — соглашается, а я выдыхаю. Фуф, сейчас на кухне мне станет легче. Там моя стихия. Чувствую себя на ней комфортнее всего. — Но, для начала, мне нужно одеться.

И я соглашаюсь, хоть и мысленно. И правда, сидеть в одном пижамном комплекте слишком вульгарно. Ночью ладно — ничего не видно, а здесь..

Поэтому когда Райт уходит в ванную за своими вещами, я подскакиваю с кровати и несусь в свою комнату.

* * *

— М-м-м, как пахнет, — от этой фразы чуть не роняю лопатку прямо в сковородку. Он перестанет меня смущать или нет?

— Спасибо, — аккуратно подхватываю конвертик с омлетом, чтобы ветчина и сыр не вывалились, и выкладываю на тарелку. Поворачиваюсь, ставлю перед Ричардом.

Он впервые будет пробовать мою еду. Но я не волнуюсь из-за своей готовки, нет. Всем нравится. Смущает другое…

Он наверняка привык питаться в вычурных ресторанах. А здесь и «фе» своё выскажет.

— У меня нет ирландского чая. Сделать тебе с бергамотом?

— Не нужно, успокойся, — осматриваю его с ног до головы. Уже переоделся, расчесался. Выглядит как всегда, когда собирается на работу. Неужели он скоро уедет? — Садись.

Он указывает на стул, перед которым стоит точно такой же омлет. Сделала его первым и пока готовила второй, тот уже остыл. Но так я люблю даже больше.

Киваю, сажусь за стол и беру в руки вилку. А плохое ощущение так и не перестаёт покидать меня.

Ощущение, что как только Ричард позавтракает, тут же испарится на том же самом месте. Как пыль. Ветер подхватит и унесёт его отсюда куда подальше.

А ведь впереди ещё и выходные, которые я проведу в одиночестве.

Боюсь этого как всегда. Я вообще трусиха. А здесь ещё такой огромный и пустынный дом.

Поэтому я действую неосознанно. Бездумно. Поднимаю голову вверх, рассматривая, как Райт режет омлет с ветчиной, и неуверенно произношу, сама от себя не ожидая:

— Рич, переезжай ко мне, — вылетает прежде, чем я осмысливаю сказанное.

Его брови летят от неожиданности вверх. У меня у самой останавливается сердце.

Глупышка, Лили.

— Что? — от его вопроса сжимаю вилку пальцами и уже более стойко стараюсь произнести:

— Я хочу… — опускаю взгляд вниз. Назад пути нет. — Чтобы ты переехал на несколько дней ко мне, пока не приехали родители.