Скандал - Аманда Квик Страница 44

— Я рад, что вам нравится, как я справился с этой задачей. Признаться, я не любитель сочинять на ходу всякие романтические истории. — Саймон подошел к креслу напротив Эмили и не спеша опустился в него. Он с удовольствием вытянул ноги к огню и воззрился из-под полуприкрытых век на свою сбежавшую женушку.

— Нет, правда вы просто чудесно все сделали, — счастливо заверила его Эмили. — Вы даже ухитрились очень быстро сообразить, что именно я уже успела рассказать Селесте, и наши истории замечательно совпали.

— Ну, вы же обронили несколько полезных намеков, дорогая моя. — Брови Саймона поползли вверх. — Трагически разлучились наутро после свадьбы, так ведь? Вам здорово повезло, что леди Селеста не принялась расспрашивать о той трагедии, что нас разлучила.

— Вы правы. — Эмили с минуту поразмышляла над его замечанием. — А что, если этим заинтересуется ее мать?..

— Вряд ли здесь возникнут еще какие-то вопросы. Норткот вполне удовлетворится моей версией о том, что я задержался с экипажем и послал вас вперед, чтобы гроза не застигла вас в пути. Они с женой куда больше озабочены участью собственной дочери, чем вашей судьбой.

— Бедная Селеста. Но по крайней мере, она спасена от необходимости выходить замуж за того, кто ей совсем не нужен. — Эмили просияла. — Это было чудесное спасение, Саймон. Именно такое, как я от вас и ждала.

— Вы мне льстите. — Саймон положил локти на ручки кресла, сплел пальцы под подбородком и неотрывно смотрел на жену. — А теперь, по-моему, вам пора дать объяснения своему собственному поведению.

— Объяснения?

— Предупреждаю, я не желаю вновь выслушивать всю эту чепуху, которую вы написали в записке, про разбитые сердца и разбитые вазы. Это стихотворение, если вы помните, я уже читал. Оно далеко не самое лучшее из ваших произведений.

Радостное оживление Эмили после чудесного приключения с Селестой быстро угасло под неумолимым взором Саймона. Она опустила глаза на кротко сложенные на коленях руки:

— Когда-то вы назвали это стихотворение очень впечатляющим…

— На сей раз оно прозвучало несколько иначе. Возможно, из-за обстановки, в которой я его читал. Ваша горничная в это время рыдала в один из моих лучших льняных платков. Дакетт скорбно бродил вокруг, как плакальщик на похоронах, Миссис Хикинботэм причитала и стенала что-то о том, как я, несомненно, найду вас застреленной намертво разбойником с большой дороги. Если не хуже…

Эмили на мгновение отвлеклась:

— А что может быть хуже, чем оказаться застреленной разбойником?

— Я думаю, миссис Хикинботэм представила вас страдающей от доли худшей, чем смерть, — пояснил Саймон.

Эмили бросила на мужа быстрый укоризненный взгляд:

— Можно сказать, что я уже пережила это прошлой ночью, милорд.

Саймон вдруг удивил ее слабой улыбкой:

— Это было в самом деле настолько плохо, Эмили?

Она тяжко вздохнула:

— Да нет вообще-то. Как я сказала Селесте, это была ночь почти трансцендентального блаженства.

— О господи! — пробормотал Саймон.

— Я много размышляла и пришла к выводу: в том, что наш эксперимент получился не совсем таким, каким должен быть, не только ваша вина, милорд. Ведь, в конце концов, вы же признались мне, что никогда прежде не делали ничего подобного.

— Я так сказал?

— Ну да. Так что частично нашим затруднениям мы обязаны тому, что мы оба не слишком опытны в создании трансцендентальных союзов и все такое прочее. Трудности на ранних стадиях неизбежны. — Она взглянула на него с надеждой. — Вы не согласны со мной, милорд?

— Очень великодушно с вашей стороны не винить меня полностью за неудавшуюся попытку перенести вас к высотам трансцендентального уровня, дорогая моя!

Эмили нахмурилась, уловив в его словах сарказм:

— Ну, может, и в самом деле не следует винить вас за трудности в физической части нашего союза, но это не служит вам оправданием за все остальное. Вы вели себя дурно, и я оставила вам записку со строками из моего стихотворения о разбитых вазах и тому подобном, поскольку сочла это вполне уместным.

— Уместным? Вы попадаете в ситуацию, которая могла закончиться бог знает чем! Мы находимся за многие мили от дома в дождливую, чрезвычайно противную ночь и вынуждены провести ее в жалкой гостинице с отвратительной пищей и мерзкими кроватями. И все потому, что вы изволили дуться. Мадам, позвольте мне заметить, что я нахожу романтические упоминания о разбитых сердцах и разбитых вазах совершенно неуместными.

— Но мое сердце действительно разбито, — с чувством произнесла Эмили. — Вы разбили его сегодня утром, когда заявили, что наша последняя ночь ничего не значила для вас.

— Я этого не говорил, Эмили.

— Нет, говорили. Вы сказали, что я приняла за трансцендентальный союз двух родственных душ обыкновенную похоть, — Обида снова закипела в ней. — И более того, вы просто ужасно обошлись со мной только потому, что я вышла в сад попрощаться с отцом. Я согласна, у него есть определенные недостатки, но он мой отец, и вы не имеете права запрещать мне видеться с ним или с близнецами.

— Я не запрещал вам видеться с ним, Эмили. Я просто сказал, что вы будете с ними встречаться только в моем присутствии.

— Я не позволю вам так меня ограничивать.

— Вы моя жена, — напомнил ей Саймон угрожающе тихим голосом. — Я имею все права ограничивать вас так, как сочту нужным. Меры, предпринятые мной, — для вашего же блага.

— Чепуха! — вспыхнула Эмили. — Они предприняты для того, чтобы не дать мне дальше вести финансовые дела моего отца. Еще один пункт в вашем плане мщения.

— Ваш отец годами пользовался вашими деловыми талантами.

— Ну и что? Вы женились на мне по причине этих же самых талантов. Вы тоже хотите лишь воспользоваться мной.

— Это вы уговорили меня жениться на вас, — возразил Саймон сквозь стиснутые зубы. — Или вы успели забыть, как договаривались со мной у ручья? Вы получили то, о чем мечтали, Эмили. Вы теперь моя графиня и обязаны выполнять условия нашего договора.

Судорожно стиснув пальцы, Эмили с отчаянным вызовом взглянула на мужа:

— Я не поняла тогда, что вы намерены полностью оторвать меня от семьи.

— Я пресекаю только финансовые отношения.

— Но вы дали понять моему отцу, что не собираетесь отлучать его, — напомнила она.

Саймон холодно улыбнулся:

— Да, я немного помахал перед ним этой приманкой. И это, как видите, все очень упростило.

— Вы слишком далеко зашли в своем мщении, милорд.

— Вы, моя радость, ничего не знаете о мщении.

— А вы знаете?

— О да, — тихо ответил Саймон, — Я двадцать три года мечтал о нем. А сейчас с меня довольно разговоров на эту тему. Мои понятия о мщении больше не должны вас беспокоить. Вы моя жена и потому будете вести себя, как подобает графине Блэйд. Вам все ясно, Эмили?