Остров любящей женщины - Наталья Труш Страница 43

На остановке Катерина простояла долго. Наконец вдалеке показался ее автобус. Она обрадовалась и в тот же момент почувствовала, что кто-то за ней пристально наблюдает. Она повертела головой — никого. Показалось. Но ощущение, что за ней следят, не проходило. Катерина развернулась. За спиной у нее была витрина магазина подарков, красивая и нарядная. Чего только не было там выставлено! А в самом центре сидел игрушечный медведь. И смотрел на Катю глазами Лехи Васильева. Она не сошла с ума и не впала в детство. Просто игрушка действительно была похожа на глухопятого.

Автобус прошуршал, задевая край тротуара, остановился. Двери распахнулись прямо перед носом у Катерины. Ее стали толкать со всех сторон: сверху наступали те, кто хотел выйти, сзади напирали входящие. А она стояла и мешала всем.

— Ну, чего рот разинула? — гаркнул ей прямо в ухо какой-то мужик с клетчатыми баулами в руках. В таких на рынок волокут шмотки продавцы.

Катерина посторонилась, пропуская горластого, и отступила. Автобус с шипением закрыл двери и тяжело пополз по улице. А Катерина еще раз посмотрела на медведя в витрине магазина и потянула на себя ручку тяжелой двери.

Ах, какой это был магазин! Сейчас, конечно, удивить кого-то заполненными прилавками трудно, но этот был особенный. Катя в таком ни разу не была. Какие-то совершенно чудные сувениры, нарядные подарки, красивая упаковка. Она подошла к продавцу отдела игрушек и сказала, что хочет медвежонка, который сидит в витрине.

— Да вот они, выбирайте! — Милая девушка показала Кате лоток-тележку, доверху набитый игрушечными медведями. Катя взяла одного в руки. Он был такой и не такой. И второй тоже, и третий. Они не смотрели на нее так, как «смотрел» тот, за стеклом.

— Девушка, — Катерина замялась, неудобно было как-то беспокоить по пустякам продавца, — а вы не могли бы продать мне того, который в витрине.

К ее удивлению, девушка не фыркнула, не рассердилась, как этого ждала Катерина.

— Да нет проблем! — Она встала на стул и достала мишку. — Этого?

— Этого! — Катерина взяла игрушку. Медвежонок «смотрел», смотрел на нее и как будто просил — «купи меня». Стоила игрушка недешево, но Катя даже не задумалась о деньгах. — Беру!

Девушка упаковала мишку в фирменный пластиковый пакет, Катя заплатила деньги и вышла из магазина совершенно счастливая. На улице она достала игрушку из мешка, рассмотрела как следует. Он был похож на Леху Васильева. Конечно об этом нельзя было никому говорить. Того гляди, подумают, что у нее от горя крыша поехала. Но сама-то она видела, что это так.

Катя на радостях от того, что у нее появился маленький глухопятый, не стала ждать автобуса, и пошла пешком до метро. Она держала в руках смешную игрушку, а люди, глядя на нее, улыбались. Наверно, думали, что кто-то подарил.

Смс-сообщение пришло, едва Катерина переступила порог дома. «У нас все успешно. Второй этап 22 марта. Саня».

— Ура! — закричала радостно Катерина, напугав до полусмерти Наполеона и Кешку. Она обнимала глухопятого-«младшего», который очень кстати появился в ее доме. И ей казалось, что это добрый знак.

* * *

Васильев сам позвонил ей через два дня. Звонок прозвенел ночью. Еще ничего не разглядев на светящемся экране мобильника, Катерина уже поняла, кто это.

Голос у Васильева был тихий и слабый. Он говорил ей, что даже трубку в руках держать пока не может. Брат держит и привет передает.

— Как ты? — задержав дыхание, спросила Катя, Она вся обратилась в слух.

— Ничего, мой маленький. Голова как пустая. И не понимаю, то ли это я, то ли не я. Но врачи сказали, что все хорошо. Теперь второй этап операции, через три дня.

— Леха, я молилась за тебя.

— Я знаю, Кать. Я чувствовал. — Леха впервые сказал это слово так, как положено. И Катерина не могла этого не заметить.

Они поговорили совсем мало — Васильев с трудом шевелил языком.

Катерина не спала в эту ночь совсем. Сколько таких ночей без сна и отдыха было у нее за это время? Без счета. Сколько впереди? Неизвестно. Она лежала, сжавшись в комочек под теплым одеялом. Под боком глухопятый-«младший», в ногах — Кешка, на голове — Наполеон. Она лежала, открыв глаза и глядя в темноту. Ей хотелось, чтобы скорее прошла эта ночь, чтобы можно было утром рано позвонить девчонкам и поделиться с ними радостью. Все эти дни они не тревожили Катерину по ее просьбе. Один раз позвонила Аня. Поговорили ни о чем, и она даже не спросила, как там Леха Васильев. Понимала, что если Катька молчит, то не стоит спрашивать. О том, что первый этап операции завершился успешно, она сообщила и Ане, и Юльке, бросив на их номера короткие эсэмэски. А сейчас, когда Васильев сам позвонил, можно было поговорить нормально, поделиться радостью. Вот только ночь все никак не кончалась.

Под утро она все же задремала, и тут же в сон к ней пришла мама. Катька почти не помнила ее. У нее сохранилась только крошечная фотография женщины, которая родила ее, любила, читала ей сказки, которая хотела защитить ее и погубила сама себя. Мама во сне, как и в жизни, была бесцветная, не яркая, тихая и печальная. Такой Катерина ее помнила.

— Это ты, мама? — спросила не то во сне, не то наяву Катерина.

— Я, доченька, — прошелестела мама.

Она предстала перед Катериной бестелесным существом, в длинном, до пят сером балахоне, собранном у ворота на кулиску. Глаза были мамины, и волосы ее. И еще руки. Мама положила руку на лоб Катерине, и она узнала знакомое тепло тонких длинных пальцев.

— Ты зачем пришла, ма? — спросила Катя, помня, как бабушка рассказывала, что с покойниками, которые живыми являются во снах, лучше не общаться, ничего у них не брать и никуда с ними не ходить.

— Проведать… — Мама убрала руку со лба. — Скучаю.

— Не надо тебе по мне скучать, мама. Иди. Прошу тебя — иди. Я тебя помню и люблю. А приходить не надо.

— Не надо. Я знаю. Но ты одна, и тебе плохо. Доченька, отца найди. Он — родная душа тебе. Найди. Не держи зла. — Последние слова Катерина услышала как будто издалека. Как будто говоривший их стремительно удалялся в сон, а она так же стремительно из него выходила.

Катерина проснулась и стала думать, что бы значил сон. Вроде никуда она с мамой не ходила, ничего из рук у нее не брала. Это хорошо. Про отца она говорила. Катя и сама много раз думала, что надо бы как-то найти родителя. Но она совершенно не представляла, как и о чем она будет говорить с человеком, который просто взял и забыл ее. С другой стороны — столько лет прошло. Она взрослая, а он и вообще старый уже. А вдруг ему надо что-то? Да и не сам он тогда оттолкнул Катьку от себя. Всему виной его жена. Как ее звали-то? Катерина вспоминала имя женщины, которая не то что мамой, даже мачехой ей стать не могла. Нет, она не судила ее за это. Если бы было все иначе, то в Катиной жизни не было бы бабушки Шуры. Или была бы она совсем чуть-чуть, как это часто бывает. А так они прожили с ней очень хорошую жизнь.