Погоня за счастьем - Элизабет Ренье Страница 43

— Пустите его! — воскликнула она. — Он ничего не сделал.

— Ничего? — рявкнул кто-то. — Укокошить мирового судью — это ничего?

— Это не он… Это я его убила.

В ответ прозвучал издевательский смех. К ней подошел офицер.

— Ваша самоотверженность делает вам честь, мэм, но у всех нас глаза на месте, а луна в этот момент как раз вышла из-за облаков. Мальчишка, конечно, еще слишком мал, чтобы кончить на виселице, да и сэр Генри Глинд за время нашего знакомства не внушил к себе особой любви. Но я должен исполнить свой долг.

Она рванулась из цепко державших ее рук к мальчику, который подписал себе смертный приговор своим донкихотским поступком. Пока солдаты связывали ему руки, его глаза с немым призывом ни на минуту не покидали ее лица.

Офицер обвел глазами поляну.

— Мы прибыли сюда, чтобы задержать контрабандистов. Что вам о них известно, мэм?

От пережитого за последние несколько минут ужаса она и забыла, почему оказалась в этом месте. Если теперь уже невозможно помочь Джеми, она по крайней мере должна собраться с мыслями, чтобы не выдать остальных.

— То, что они существуют исключительно в воображении сэра Генри Глинда. Он уже посылал инспекторов обыскивать церковный двор и нашел два обвалившихся склепа. Он думал, что отыщет тайник в собственном парке, и не обнаружил ничего, кроме пустой пещерки размером немного больше барсучьей норы.

— Что же тогда вы здесь делаете, мэм, в такую темную ночь?

— Вы задаете нескромные вопросы, сэр. Разве вы не слышали, как отсюда ускакал всадник? И неужели вы не допускаете, что некоторые джентльмены не хотят, чтобы об их тайных встречах судачила вся округа?

Солдаты бесстыдно загоготали, и Кейт захотелось отвесить пару оплеух. Сжав зубы, она молилась, чтобы ее ответ их удовлетворил.

— А мальчишка?

— Это мой брат, — солгала она, избегая смотреть на Джеми.

Офицер пожал плечами:

— Если рыбки здесь и резвились, они ускользнули из сетей. Можно теперь искать их часами напролет, но все они знают местность как свои пять пальцев и благополучно вернутся домой, а мы безнадежно заплутаем. Глупо было надеяться, что достаточно будет перегородить дорогу. — Он посмотрел на распростертое у его ног неподвижное тело. — Ну что же, он полагал, что знает все лучше всех, захотел поиграть в генерала и поплатился за это. Подведите его лошадь. Нам надо доставить тело домой, прежде чем оно окоченеет. Мальчишку тоже перекиньте через седло. — Он повернулся к Кейт: — А что касается вас… Поскольку ваш возлюбленный оставил вас под защитой этого одноногого дьяволенка, которого вы назвали своим братом, вы тоже пойдете с нами. Вы солгали мне, сударыня. Но так или иначе я добьюсь от вас правды.

С упавшим сердцем Кейт смотрела, как на лошадь взваливают тело сэра Генри. Джеми перебросили через круп животного, продев его ногу в стремя, руки мальчика беспомощно свесились с другого лошадиного бока.

— Поддержите ему хотя бы голову, — взмолилась Кейт. — Он совсем еще ребенок, хотя и выглядит старше своих лет от пережитых страданий.

— По-вашему, мы обязаны позаботиться об удобствах этого ребенка, который только что зверски убил человека?

— Он это сделал, чтобы спасти меня! Неужели вы не понимаете?

Офицер пожал плечами и, отвернувшись, велел своим людям построиться. Они тронулись вперед. При каждом шаге лошади тело Джеми дергалось, словно он был тряпичной куклой.

— Неужели среди вас не найдется ни одного, кто пожалеет несчастного? — воскликнула она срывающимся голосом.

Волонтеры молча шагали вперед, с негнущимися, как шомпола, спинами. В отряде не было места жалости и состраданию. Какое им дело до этого мальчика, которого они видели только в тот миг, когда он с таким отчаянием бросился ей на помощь? Разве им известно о его стремлении к красоте, о его преданном сердце, которое велело ему последовать за ней по пути к своей гибели? Она приняла его, приоткрыла для него дверь в мир, в который он так стремился, заключила сделку с его матерью и дала ему надежду на счастье, и вот… Из-за нее свободная и счастливая жизнь Джеми оборвана, едва успев начаться.

«Светильник ночи погас…» Она прошептала эти слова, превозмогая спазму в горле. Крошечный светильник с ярким пламенем, которому скоро надлежит угаснуть!

«Ричард, Ричард, где же ты? — кричало ее сердце. — Почему ты не вернулся и не спас нас? У тебя пятьдесят человек под командой, а ты даже не попытался! Ты ускакал, бросил меня, когда я так в тебе нуждалась. В конце концов, у тебя не хватило духу? Пришлось простому мальчишке показать тебе, что значит храбрость, что значит преданность. Если ты когда-нибудь любил меня, хотя бы как сестру, ты бы вернулся, привел бы с собой людей и спас нас. Но тебе больше подходит держать за ручку Арабеллу и нашептывать ей слова утешения по случаю смерти ее отца».

Боль в ушибленной лодыжке усугубляла ее душевные страдания. Ее держали за руки солдаты, окружала тьма, терзала боль, а внутри, там, где прежде била ключом жизнь, царила ледяная пустота. Вот и кончилась ее детская забава. Она поняла внезапно, что надеяться ей не на что.

А ведь Джудит описывала эту сцену! «Я вижу, как ты падаешь… идешь под деревьями в разорванном платье, с окровавленным лицом». Все сбылось, как предсказывала слепая девочка. А чем кончился сон? «Ты уходишь, и я знаю, что ты никогда не вернешься…»

Где-то в темноте прячется Ричард, страшась решиться на отчаянный шаг, поскольку ее нет рядом, чтобы вдохнуть в него мужество. Но слезы, пробившиеся из-под век и заструившиеся по щекам, несли с собой прощение. Она не могла осудить его! Она любила его таким, какой он есть, вместе с его слабостями, о которых она всегда знала и которые понимала, веря, что он сумеет их преодолеть. Он смог покинуть ее в минуту опасности. Но она все равно будет любить его до последнего вздоха.