Целоваться с дьяволом - Ирина Гончарова Страница 43

Мне вдруг стало нечем дышать, все кругом закружилось, и я упала.

— Света, что с тобой? — Пафнут встревоженно смотрел на меня.

— Бабушки больше нет, — произнести «умерла» я просто не могла.

— Что нужно делать? — жестко спросил он.

Я понимала, что таким образом он хочет помочь мне собраться, а мне хотелось, чтобы он пожалел меня.

— Ты не понимаешь: у меня больше не осталось никого…

— А сын, а я? Ты нужна нам, и мы всегда будем с тобой. — Пафнут поставил меня на ноги и тихо сказал: — Мы все когда-нибудь умрем…

Я заплакала. А он просто гладил меня по голове…

Похороны Виктории я помню смутно — все хлопоты взял на себя Пафнут. На поминках было много ее бывших коллег и учеников. Оказалось, что очень многие ее любили и были ей благодарны. Она многим помогла вовремя найти свою дорогу в жизни. Странно, слушая эти слова, я не могла отделаться от ощущения, что речь идет не о Виктории, а о каком-то другом человеке. Со мной бабушка была сурова, но только теперь я начала понимать, как она поддерживала меня все это время.

На поминки пришла и Марина, она постоянно была рядом, а за столом вдруг встревоженно и тихо спросила:

— Свет, ты ешь одно соленое, ты случайно не беременна?

Я удивленно посмотрела на нее: с Пафнутом у меня ничего не было, мы просто жили вместе. И тут меня как током ударило. Та ночь с Романом, в первый день Нового года! А ведь за все эти месяцы он ни разу не позвонил мне… Или…

— Пафнут! Скажи, а меня искал кто-нибудь, пока я была в больнице?

Он повернулся и спокойно ответил:

— Никто, — а потом залпом выпил стакан водки.

В этот момент я все поняла. Конечно, Ромка искал меня. Наверняка звонил и, может быть, даже приезжал, но разговаривал с ним Пафнут. И я представила, что, а главное как, Пафнут мог сказать обо мне. Но теперь, если я беременна…

— Беременна! — констатировала та же полная розовощекая врачиха, которая осматривала меня шесть лет назад.

Только не было теперь со мной рядом бабушки, которая подсказала бы, что делать. Но и я изменилась. За прошедшие годы я научилась понимать, что мои проблемы за меня никто не решит. Мне нужно рассчитывать только на себя. В глубине души я понимала, что никогда не смогу жить с убийцей, но в тот момент я еще не представляла, как мне отделаться от его покровительства. Сам Пафнут никогда не ушел бы от меня, ему просто некуда было уходить.

Но деньги подходили к концу, Пафнут сильно потратился, и настал день, когда он сам поднял вопрос о нашей дальнейшей жизни.

— Не хочу сидеть на твоей шее, я мужик, а мужик должен работать! Но я умею только воевать! — говорил он.

Я с замиранием сердца слушала его: «Неужели свобода?»

— Я должен вернуться туда, у меня там… старые связи и… — тут он замялся, — в общем, меня не будет месяца два. Ты сдай бабкину квартиру. Много денег за нее не получишь, но на еду хватит. А там и я приеду, даст бог, привезу деньги. Дело откроем…

Я сразу поняла, что он вернется в Афганистан и свяжется либо с наркотиками, либо с оружием. И в том и в другом случае у меня не будет спокойной жизни никогда. Каждый день я буду ждать стука милиции в дверь, или дружки Пафнута убьют его и меня с сыном заодно. Я ничего не стала говорить ему, а про себя решила: обращусь в милицию, как только он уедет. Пафнуту я ничего о своей беременности не сказала… Вскоре он уехал.

После его отъезда я прежде всего решила поговорить с Романом. Хотела объяснить ему все, правда, манипулировать беременностью мне казалось недостойным. Ситуация до ужаса напоминала ту, в которой я оказалась шесть лет назад. А мне нужно было, чтобы Роман жил со мной не ради ребенка, а ради меня…

Как быстро летит время, прошло всего три месяца с той ночи, а я снова стояла перед знакомой дверью и волновалась, как в первый раз. Я не знала, о чем буду говорить с Романом, но была уверена: я сумею найти нужные слова. Я ожидала чего угодно, но только не того, что увидела, когда открылась дверь. Передо мной стояла Злата — бывшая жена Романа и моя подруга. Она по-прежнему прекрасно выглядела, но самое поразительное — она тоже была беременна, упругий живот выпирал из-под халата. Злата удивленно смотрела на меня:

— Света! Какими судьбами?

Я в шоке молча стояла и смотрела на ее красивое лицо, потом перевела взгляд на живот. Тысячи вопросов теснились в моей голове. Внезапно я поняла, что мне нужно немедленно уйти. Злата, увидев, как я отступила назад, снисходительно улыбнулась и хотела что-то сказать, но в этот момент будто что-то толкнуло меня — и я побежала вниз по лестнице. Злата кричала мне вслед, но я уже ничего не слышала.

«Все, на этот раз — все, она победила! Как он мог, ведь я так любила его, а он с ней… и со мной… когда она уже…» Я бежала по улице, глотая слезы. Жизнь окончательно утратила для меня всякий смысл. Я бросилась через проезжую часть… Последним, что я помню, был резкий визг тормозов и сильный удар.

Зазвонил телефон.

— Маринка! Слава богу! Ты где, черт бы тебя побрал? Почему телефон отключила?! — возмутилась Светлана.

— Светик, не злись, я в цирке была. А там телефоны полагается отключать…

— Где? — потрясенно переспросила Светлана и, услышав ответ, только простонала: — Позвони маме, артистка! Завтра на работе я с тобой разберусь! С твоим романом надо срочно что-то делать!

Маринка хихикнула и отключилась.

А Света устало откинулась в кресле и посмотрела на диктофон. Прошлое, казалось, придавливало ее, говорить уже ничего не хотелось. Как странно: после отпуска прошло всего несколько дней, а она уже чувствовала страшную усталость. То ли это ежедневные выматывающие душу воспоминания, то ли акклиматизация, но только голова разламывалась — как тогда, восемь лет назад, после автокатастрофы.

— Мама-а! — Рядом со мной стоял какой-то мальчик лет шести и на одной ноте тихо повторял: — Мама-а…

Я с трудом повернула голову — кругом были белые стены. Глаза сфокусировались на букете цветов. «Надо же, ромашки, мои любимые», — подумала я и снова посмотрела на мальчика. Что-то смутно знакомое мелькнуло в мозгу и тут же пропало. Я закрыла глаза. Снова проснувшись, я увидела незнакомую молодую женщину. У нее были красивые платиновые волосы и голубые глаза за стеклами очков.

— Светик, просыпайся, это я, Марина…

— Кто? — хрипло спросила я.

Женщина неожиданно зажмурилась и заплакала, и туг я услышала другой голос:

— Не плачьте, Марина, это бывает, пройдет. Не надо сейчас волновать больную.

Мне очень хотелось посмотреть на того, кто говорил, но я не могла повернуть головы.

— Пить, — только и смогла прошептать я и снова погрузилась в небытие.

Я еще долго приходила в себя. Потом, когда память вернулась ко мне, я узнала, что меня сбила машина, но водитель оказался человеком порядочным, не уехал, а сам отвез в больницу. В больнице я, оказывается, пролежала в коме три месяца. За это время случилось многое.