Крестная мамочка - Керри Адамс Страница 43

— Между прочим, сейчас я слушаю Эминема.

— О-о, белый рэпер! Да ты у нас продвинутая, Тесса. За тобой не угонишься.

— Каспар, ты несносный ребенок — тебе это кто-нибудь говорил?

— Всю плешь проели. Ты давно с моими предками созванивалась?

— Давно. А что случилось?

Вот оно в чем дело.

— Короче, мать опять ко мне цепляется. Может, поговоришь с ней?

— И что ты натворил на этот раз?

— Зуб даю, ничего.

Так я тебе и поверила. Я вышла из-за стола и подошла к окну. Вверх по течению бодро плыл полицейский катерок.

— Давай рассказывай.

— Ну, замутили тусовку, я пива взял, а она…

— Каспар!

— А че такого? Подумаешь, четыре гребаных жестянки. Дешевка. Говно безродное.

— Э-э, не выражаться!

— Да ладно, будто я от тебя не слышал.

А ведь и правда. Кто же я — старшая подруга, дурной пример или ни то ни се? Как бы там ни было, Каспара мне не приструнить: судя по прорезавшемуся баритону, слушаться меня он больше не собирался.

— Я тут подумал о том, что ты говорила, Тесса, ну и в общем, да, про них ты в точку попала. Короче, дошло. Так и есть, ничего они не видели, да? Ну, в общем, теперь я все знаю и больше ни-ни, ни за что, ага?

Что бы это могло значить в переводе на человеческий?

— Ну и?..

— Не догоняют они, не догоняют, вот в чем фишка — нормально, да? Ну будто в прошлом застряли. Без машины времени не вытащишь. Четыре банки пива, это ж озвереть! Зак вон всю дорогу у своего старика тырит водку, и ниче.

Интересно, сколько бутылок водки может безнаказанно стащить подросток, прежде чем его поймают? Впрочем, пусть Заком занимаются его родители.

— А-а! Ну тогда конечно.

— Ф-фух…

— Рано радуешься. Я съязвила.

— Я же завязал с ганджой, так чего она ко мне всю дорогу докапывается?

А как же иначе? Если в один прекрасный день сыночек является домой весь в дерьме и такое несет, что уши вянут?

— А все потому, что она не въезжает.

Манипулятор сопливый. Я не прочь подыграть Каспару, когда речь идет о подарках, лакомствах и карманных деньгах, но ни за что не стану помогать ему обманывать родителей. По крайней мере, осознанно.

— Ты только мои слова не перевирай. Родители все-таки — люди взрослые.

— Ладно тебе, киса, знаешь же, что почем. Все связано. Ну пожалуйста. Они тебя послушают.

Я — киса? Приплыли.

— Хорошо, с твоей мамой я поговорю, но запомни: как она скажет, так и будет.

Он захихикал.

— Я не шучу, — предупредила я, стараясь вести себя как взрослая.

После этого разговора я долго вспоминала смех Каспара. Мы часто смеялись вдвоем, это нас сближало, но прежнего веселого и искреннего смеха я от него давно не слышала. Смех Каспара стал визгливым, злорадным и, казалось, на вкус отдавал тухлятиной.

Если бы памперсы по ящику рекламировали подростки, я бы не так часто вспоминала, что у меня есть яичники. Чем дальше, тем больше я сочувствовала Франческе и Нику. Растить малыша нелегко, это всем ясно, но чем больше детки, тем больше бедки. Да, обе дочери часто дерзят Фран, особенно языкастая Кэти, но их всегда можно отправить в ссылку в детскую или поставить в угол. А как быть, если ребеночек вымахал выше тебя? Что делать, если он глумится над тобой?

Я вернулась к столу, закрыла ноутбук и уложила в сумку. С огромным облегчением разобрала бумаги, отправила принтер на место — под угловой столик из «Икеи». Хорошо, что мне пока больше не о ком заботиться — есть время разрулить собственную жизнь. В заключение я вымыла кофеварку и кружку. Тесная квартира приучила меня к аккуратности. По природе я неряшлива, потому убила уйму времени на то, чтобы привить себе любовь к порядку. Теперь, когда с курением завязано, я ненавижу бардак. Быть может, потому, что отлично знаю: от полнейшего хаоса мою жизнь отделяет всего одна немытая кружка из-под кофе.

Несмотря на недавние события, понедельник прошел плодотворно. Я сделала первый гигантский шаг к новой жизни и постановила в награду сходить за каким-нибудь фильмом. Конечно, можно было заказать диск в Интернете, как я привыкла, но меня уже тревожило, что круг моего общения стремительно суживается, особенно после увольнения. Организовывая доставку еды, белья из прачечной, книг, дисков и подарков по Интернету, я лишалась общения, недостаток которого восполняла, чаще заглядывая в пабы. Решив, что этого лучше избегать, я надела джинсы поновее и отправилась в магазин. Мне всегда нравилось болтать с очкастыми киношниками за прилавком, хотя они с каждым годом становились все моложе. Продавцы посоветовали мне «Угадай, кто придет к обеду?». Я давно пообещала себе посмотреть всю классику кино, но почти не продвинулась в этом направлении.

В восемь я села смотреть фильм. В десять поспешила в ванную. В половине одиннадцатого легла в постель. В половине второго все еще таращилась в потолок. Моя решимость забыть Бена слабела с каждой минутой. Внезапно я все поняла. Я готова укрощать подростков. Готова взять на себя любую обузу. Примириться с растяжками, с варикозом, опущением матки и недержанием мочи, если без этого никак нельзя. Господи, я хочу собственных детей, а не крестных, и даже знаю от кого! Я приподнялась на локте, выдвинула ящик тумбочки и достала снимок Бена с ногой на вытяжке. Приложив холодное стекло к щеке, я снова улеглась. И почувствовала себя как тогда. Нет, чувства были гораздо острее. Они ранили. Почему-то снимок я воспринимала как гарантию утешения, — видно, по-новому ощущала свой возраст. Никогда в жизни я не нуждалась в утешении сильнее, чем сейчас.