Как в первый раз - Карли Филлипс Страница 43

Ари сжала его руку.

— Мне ты тоже нравишься, Куинн.

— Тогда расскажи мне, что на самом деле тебя тревожит. Ведь не только Сэм, верно?

Она закрыла глаза, когда Куинн свернул на небольшую дорожку, ведущую к гаражу на две машины.

— А как насчет экскурсии для начала? — спросила она, уклонившись от ответа.

— Ты получишь то, о чем просишь, но после этого тебе все равно придется сказать мне правду.

— Так, значит, ты хочешь знать правду…

— Не увиливай, Ари. Не нужно делать глубокомысленный вид и оборачивать все в шутку. Где-то нужно остановиться и с чего-то нужно начать. — Куинн выключил мотор, вытащил ключ зажигания и вышел из машины.

Ари догнала его у крылечка в три ступеньки.

— Ты можешь парковаться здесь. — Куинн обвел рукой пустую площадку, расположенную около его фургона. — У меня есть еще один дистанционный ключ от гаража, он лежит в верхнем ящике кухонного стола. Надеюсь, я найду его. — Куинн открыл дверь и отключил сигнализацию. — Код 1213, — сказал он Ари.

— Это случайный выбор?

Он резко засмеялся:

— Это мой день рождения. Мать как-то сказала мне, что удача отвернулась от меня в тот день, когда я появился на свет. А на свет я появился в пятницу тринадцатого.

Ариана молча прошла вслед за Куинном на кухню, потом подняла голову и посмотрела на него:

— Хочешь сказать, что я просто избалованный щенок, который все время скулит о своих семейных проблемах?

Он покачал головой:

— Я тебе не судья. Человек судит о жизни и о других людях с точки зрения собственного опыта. Если у тебя есть семья, это не означает, что твое детство было безоблачным.

Взяв Ари за руку, Куинн провел ее в небольшую уютную комнату. Они сели на диван.

— Значит, в душе ты чувствуешь себя избалованным щенком? — спросил он.

— Я чувствую себя человеком, которого все еще мучают воспоминания детства. — Ари потерла глаза и откинулась на спинку дивана. — Что, если у Сэм возникнут те же комплексы и те же проблемы?

— Думаю, что это не повторится. Но ты никогда не рассказывала мне о своих проблемах. — Куинн встретил ее взгляд. Теперь Ари могла довериться ему. Но она продолжала молчать, и Куинн сказал: — Как ты понимаешь, я не могу похвастаться своим происхождением.

Она снова наклонилась вперед.

— Я хочу спросить тебя кое о чем. Ты не находишь мою семью несколько… странной? Необычной?

Куинн засмеялся.

— Да, но эта странность и необычность — их особенность, их отличительная черта.

— Попробуй вырасти рядом с такими особенными. Когда я приводила в дом друзей, я никогда не знала, в каком виде появится моя мать, что на ней будет надето, на каком языке она станет разговаривать или какой фокус выкинет мой отец.

— Я не забыл про индийских принцесс, — сказал он, стараясь не рассмеяться.

— Еще были марсиане.

Его брови приподнялись, он умирал от любопытства. Ари вздохнула.

— Когда нам было по тринадцать, я и Зоуи заснули на пляже. Мы были обмазаны детским маслом для загара и загорели до хрустящей корочки. Недели две мы ходили свекольно-красными. Мать не удержалась и воспользовалась ситуацией.

— И что же она сделала? — спросил Куинн.

Ариана хмыкнула.

— Она выкрасила наши волосы в зеленый цвет и сфотографировала нас. Это называлась «Вторжение марсиан». Многие газеты напечатали наши снимки. К этому стоит добавить, что моя мать работала танцовщицей, а для многих это синоним слова «стриптизерша». В школе надо мной все смеялись, и я всегда была козлом отпущения. — Она провела рукой по волосам. — А мальчишки… Им нравился детектор лжи, — сказала она. — Но они старались держаться от меня подальше.

Сейчас было не время для веселья, и Куинн старался воспринимать вещи серьезно.

— А Зоуи? У нее были такие же проблемы?

Ариана покачала головой.

— Зоуи была другой. Ее спасало чувство юмора, такое же, как у матери. И так же, как и мать, ее влек свет рампы. — В глазах Ари вспыхнул огонь. — Но возможно, это не Зоуи была другой, а я. Зоуи хотела во всем походить на мать. Она всегда носила обтягивающую, подчеркнуто сексуальную одежду и не обращала внимания ни на какие условности. Ее никогда не волновало, что думали о ней и нашей семье другие дети, потому что она была очень независимой. — Время от времени Ариана то сжимала кулаки, то разжимала их. — Я понимаю, что была неблагодарной, но…

Он прижал палец к ее губам.

— Я — полицейский. Но и я был ребенком и хорошо знаю, какими жестокими бывают иногда дети. Ты не должна чувствовать вину за прошлое. Это прошлое принадлежит тебе, но оно уже история. А за Сэм волноваться не стоит. Если ты заметила, ей нравится играть одной, а если ее обидят, она знает, куда пойти.

— Да, ты правильно все понял. Говоря языком психологии, я просто перенесла свои собственные страхи на Сэм. В моей семье ненормальность являлась нормой. А я не могла вписаться в этот мир. — Ари пожала плечами. — Но Сэм прошла через ад и поэтому воспринимает мир по-другому. Если кто-то обидит ее, она сумеет постоять за себя. Она справится с этим гораздо лучше, чем я.

Куинн положил руку на спинку дивана и наклонил голову к Ари.

— Правда состоит в том, что Сэм хочет жить в твоей семье, а что собой представляют твои родители, она уже успела понять. Елена и Николас обожают ее, и Сэм любит их — что может быть лучше? Мне кажется, для Сэм это лучший вариант.

«А я снова останусь за бортом, как элемент, не вписывающийся в систему», — грустна подумала про себя Ари.

— А теперь расскажи мне про парня, которого все время вспоминают в твоей семье.

Она рассмеялась. Куинн специально сменил тему, чтобы больше не причинять ей боли. В свое время Джеффри доставил Ариане немало неприятностей, но сейчас ей хотелось поговорить с Куинном о своем прошлом, разделить с ним часть своей жизни.

— Как говорит моя семья, он был надутым ослом. Но это лишь небольшая часть того, что он собой являл.

— Он был консервативным и нормальным? — догадался Куинн.

— Да. И в то время мне нужно было именно это. — Она отвела глаза. — Джеффри был для меня неким островком нормальности, и мне казалось, что если он познакомится с моей семьей, то сможет принять их странности или по крайней мере не станет обращать на них внимание.

Куинн положил руку на плечо Ари и слегка сжал его.

— Что случилось потом?

— Мой отец стал задавать ему свои специфические вопросы. Он считал своим долгом задавать их каждому, кто попадал в наш дом.

— И о чем же он спросил беднягу Джеффри? — Куинн старался сохранить серьезное выражение лица, хотя про себя весело смеялся.